А теперь сравним эту последнюю фразу, взятую из письма Ленина Ганецкому и Радеку от 12 апреля 1917 года, с фразой из письма, адресованного Парвусу. Думается, нужды в комментариях здесь нет.

Вот только непонятно, для чего Ленину понадобилось после июльских событий устраивать комедию и писать опровержения, в которых он начисто открещивался от Парвуса, называя его «ренегатом»?

Еще в статье «У последней черты», опубликованной в ноябре 1915 года, он писал: «Парвус, показавший себя авантюристом уже в русской революции… защищает немецких оппортунистов с невероятно наглым и самодовольным видом… он лижет сапоги Гинденбургу… «Колокол» г‑на Парвуса – орган ренегатства и грязного лакейства в Германии»{725}.

Это на словах. На деле же Ленин с протянутой рукой просит «ренегата», «шовиниста», «агента германского империализма» и «спекулянта» Парвуса: «присылайте побольше материалов»,  то есть денег для оплаты государственного переворота в России, и при этом советует быть архиаккуратным и осторожным в сношениях.

Как известно, Ленин открещивался и от Суменсон, которая также числилась в списке немецких агентов и была арестована 5 июля. Любопытную информацию сообщает Никитин в этой связи: «Доказательства измены остались в банковских книгах. Упомянутая в газетах Суменсон подтвердила наши предположения больше, чем мы ожидали»{726}. Вот эти банковские книги, о которых идет речь в документе № 1, и были изъяты из банка в Стокгольме и переданы «тов. Мюллеру… из Берлина».

Теперь, когда многие вопросы прояснились, необходимо вновь вернуться к документу № 1. Как видим, большевистские комиссары делали все возможное, чтобы упрятать факты, разоблачающие их вождей в измене Родине. Но против них выступает весьма серьезный документ № 2 от 12 февраля 1918 года. Значение этого документа трудно переоценить. Дело в том, что на нем имеются пометки и подписи Скрипника{727} и Горбунова{728}. Эти две подписи работников аппарата СНК являются неопровержимым доказательством тайных связей большевиков во главе с Лениным с германскими властями и их агентурно‑разведочными службами и подтверждают достоверность документа № 1.

Документ 2

«Секретно Г. Председателю Совета Народных Комиссаров. 12 февраля 1918 г.

Разведочное Отделение имеет честь сообщить, что найденные у арестованного кап. Коншина два германских документа с пометками и штемпелями Петербургского Охранного Отделения представляют собою подлинные приказы Имперского Банка за № 7433 от 2 Марта 1917 года об открытии счетов г.г. Ленину, Суменсон, Козловскому, Троцкому и другим деятелям на пропаганду мира, по ордеру Имперского Банка за № 2754.

Это открытие доказывает, что не были своевременно приняты меры для уничтожения означенных документов.

Начальник Отделения Адъютант »

И тем не менее, на мой взгляд, целесообразно вновь обратиться к документам № 11 и № 12 из «Сводки Российской контрразведки», рассмотренным в 8‑й главе. В первом документе (№ 11), как известно, говорится, что «со счета «Дисконто‑Гезельшафт» списано на счет г. Ленина в Кронштадте 315 000 марок». Датирован сей документ 18 июня 1917 года, то есть за две недели до июльского путча большевиков. Во втором документе (№ 12), датированном 12 сентября того же года, отмечается, что «207 000 марок по ордеру Вашего господина Ленина упомянутым в Вашем письме лицам вручены». Обе секретные телеграммы подписаны немецким представителем в Стокгольмском «Ниа‑Банке» Свенсоном. И в действительности, деньги были получены доверенными людьми Ленина. И этот факт подтверждается не только секретными документами, перехваченными русской разведкой и «сиссоновскими документами» № 1 и № 2, но также свидетельствами Козловского, Суменсон, Никитина, Фофановой, наконец, самим Лениным. И не надо быть юристом или банковским чиновником, чтобы понять, что только при наличии счета у Ленина можно было производить такую банковскую операцию, как ту, содержание которой приведено в документе №12.

В ноябре‑декабре 1917 года в адрес советского правительства поступило еще 10 писем различного характера. Так, 1 ноября 1917 года Генштаб через германское Разведочное Отделение в Петрограде направил письмо в СНК (документ № 21) с просьбой сообщить «тщательно проверенные сведения о количестве запасов боевого снаряжения в следующих пунктах: Петроград, Архангельск, Владивосток, Казань, Тифлис…», требуя также «указать количество и место хранения доставленных из Америки, Англии и Франции боевых припасов и те войсковые части, которые несут охрану военных складов{729}. Подлинность этого документа несложно доказать: его так же, как и документ № 5, подписали О. Рауш и Ю. Вольф, и идентичность подписей легко может установить графологическая экспертиза. В письме от 19 ноября (документ № 6) германский Генштаб извещает СНК, что в распоряжение советского правительства направляются «в качестве военных консультантов и опытных боевых офицеров» 8 человек, с указанием их фамилий и воинских званий. Указанным лицам предписывалось отобрать из русского плена немецких офицеров,  которые так же должны были находиться «в полном распоряжении Русского Правительства, как это было установлено на совещании в Стокгольме при проезде тт. Ленина, Зиновьева и др. в Россию» {730}. Документ подписан О. Раушем и Ю. Вольфом. Но это еще начало доказательства подлинности документа № 6. Среди восьми офицеров, направленных в распоряжение большевистского правительства, значатся майоры Эрих (Егоров) и Андерс (Рубаков), которые с помощью М. В. Фофановой и Эдгара Сиссона уже расшифрованы и опознаны, но они в плену не находились (этот сюжет обстоятельно рассмотрен в 8‑й главе). Но этим не завершается анализ документа № 6, а, напротив, начинается. И самым интересным в его исследовании является то, что он получает официальное подтверждение советскими источниками. Судите сами: только в Барнаульском отряде ЧК служило 160 немцев, отобранных из числа бывших военнопленных{731}.

При содействии германского военного командования осуществлялась вербовка немецких солдат и офицеров в Красную Армию. Так, председатель Орловского губисполкома и губкомитета партии Волин по прямому проводу 29 ноября 1918 года  сообщал Ленину о полученных им с Украины сведениях: «…Вербуем добровольцев (?) германской армии в Красную Армию… Наши представители гарантированы от опасности, находятся под охраной немцев…»  (выделено мной. – А.А .) Выслушав Волина, Ленин посоветовал предложить немецким солдатам «немедленный союз с нами для быстрейшего восстановления Советской власти на Украине и для заарестования не только белогвардейцев, но и радовцев»{732} (сторонников самостоятельного украинского государства. – А.А .).

Можно понять большевистских правителей, пополняющих свою армию военнопленными австро‑венгерской, немецкой и турецкой армий, а также китайскими волонтерами. Дело в том, что россияне неохотно шли на братоубийственную войну. Более того, имели место массовые переходы частей Красной Армии на сторону «противника». Причем такие факты отмечены во все периоды гражданской войны, и даже в ее конце. В эти годы из Красной Армии ежемесячно дезертировали до 200 тысяч человек{733}. Так, в телеграмме Сталина Ленину и Склянскому из Петрограда от 30 мая 1919 года говорится, что «третий Петроградский полк перешел на сторону противника»{734}. А в телеграмме с Юго‑Западного фронта[1] от 16 июня 1920 года, направленной в Москву, сообщается о переходе галицких войск на сторону противника{735}. В Москве была создана так называемая международная Красная гвардия для охраны правительственных учреждений, в которую входили и немцы, и австро‑венгры{736}. В составе Красной Армии на командных постах было множество немецких и австрийских офицеров. Например, начальником штаба Актюбинского фронта был австрийский офицер Шпрайцер. Помощником командующего Забайкальским фронтом – немецкий офицер Зингер. Командующий 11‑й армии – Геккер и многие другие. Был взят курс на формирование из военнопленных более крупных войсковых подразделений в составе Красной Армии. Об этом свидетельствует телеграмма Ленина председателю Сибревкома от 13 января 1920 года: «Формирование немецко‑венгерской дивизии из стойких и дисциплинированных элементов крайне целесообразно. Если возможно, желательно создание кавалерийской немецко‑венгерской части, бригады, – если нельзя дивизии…»{737}

Мне думается, что принимаемые решения и меры советского правительства абсолютно точно объясняет генерал Гоффман: «Большевики боятся, что им не удастся без помощи немцев удержаться против Антанты и преодолеть внутреннее недовольство, в особенности крестьян» {738} (выделено мной. – А.А. ).

Военное командование позаботилось, чтобы пехотный строевой устав был в срочном порядке переведен на немецкий и венгерский языки{739}. А «интернационалистов» было откуда брать: в русском плену на 1 сентября 1917 года было 2,1‑2,2 млн. солдат и офицеров Германии, Австро‑Венгрии, Болгарии и Турции, из которых 186 347 человек составляли немцы и 1 876 038 человек – австро‑венгерские пленные{740}. Подобные факты содержатся и в документе № 35, который будет приведен ниже.

Документ № 36 от 28 ноября проливает свет на совместные согласованные действия германского, австро‑венгерского и русского командования, указывает конкретных лиц от Советов, участвующих в этом «триумвирате» – Чудновский, Боярский, Пятаков, Губарский{741}.

Интересная информация содержится в письме «Нахрихтен Бюро» от 4 декабря (документ № 49). Немецкие разведорганы дают в Народный комиссариат по Военным делам список лиц российского происхождения, находящихся «на службе Германской Разведочной части». В указанном списке: Сахаров, Тер‑Арутюнянц, Жук, Ильинский, Занько, Ярчук, Головин, Чернявский, Постников, Трушин, Шнейерман, Гаврилов. В письме сообщается также, что «все означенные лица находятся на постоянном содержании от Разведывательного отделения Германского Генерального Штаба»{742}.

Если учесть, что большинство из приведенных в документах № 36 и № 49 личностей относились к большевистской организации (Сахаров, Тер‑Арутюнян, Чудновский, Постников, Пятаков и другие), и все они, плюс анархист Жук, были активными участниками июльского и октябрьского контрреволюционных мятежей, то нет оснований ставить под сомнение эти документы. Тем более что на них имеются «автографы» известных нам лиц.

Весьма срочное письмо от 9 декабря «Нахрихтен Бюро» адресовано Троцкому. Этот документ настолько серьезен, что следует привести его полностью.

Документ 35

«Г.Г. С., Нахрихтен Бюро, Секцион Р, № 181. В. Срочно 9 декабря, 1917 г. Г. Народному Комиссару по Иностранным Делам:

Согласно Вашему поручению. Разведочным Отделением 29 Ноября был командирован в Ростов майор Фон‑Бельке, установивший там разведку за силами Донского Войскового Правительства. Майором был организован также отряд из военнопленных, которые и принимали участие в боях. В этом случае военнопленные, согласно указаниям, сделанным июльским совещанием в Кронштадте с участием: г.г. Ленина, Зиновьева, Каменева, Раскольникова, Дыбенко, Шишко, Антонова, Крыленко, Володарского и Подвойского, были переодеты в русскую солдатскую и матросскую форму . Майор Ф. Бельке принял участие в командировании, но сбивчивые распоряжения официального командующего Арнаутова и бездарная деятельность разведчика Туллака парализовали план нашего офицера. Посланные по приказу из Петербурга агенты убить ген. Каледина, Алексеева и Богаевского оказались трусливыми и не предприимчивыми людьми. К Караулову проехали агенты. Сношения ген. Каледина с англичанами и американцами несомненны, но они ограничиваются денежной помощью. Майор Ф. Бельке с паспортом финна Уно Муури возвратился в Петербург и выступит сегодня с докладом в кабинете Председателя Совета в 10 час. вечера.

За Начальника Отделения: Р. Бауер. Адъютант: М. К. (?)

Примечание. Это является хладнокровным раскрытием германо‑большевистского плана убийства Каледина и Алексеева, а также доказательством того обстоятельства, от которого так часто отрекался Смольный зимой, а именно, что Германские военнопленные были вооружены в качестве русских солдат для борьбы против русских националистов на Дону. Письмо также содержит полный список участников Июльского Конспиративного Совещания в Кронштадте. Замечание на полях против параграфа, говорящего об убийстве: «Кто их послал?» – написано неизвестным почерком. Майор фон‑Бельке – немецкий офицер, о котором говорится в документе № 5. Его шифрованная подпись – Шотт.

Имею фотографию письма»{743} (выделено мной. – А.А .).

Невозможно не согласиться с комментарием Сиссона. Тем более что агентурная и предательская деятельность большевиков в пользу. Германии на документальной основе была уже аргументированно доказана выше. Что же касается трюков с переодеванием немцев в русскую солдатскую и матросскую форму для осуществления диверсионных операций, то об этом широко известно, и сюжеты подобного рода метаморфоз были описаны в 8‑й главе. Кстати, в своей статье, опубликованной в «Известиях» 16 сентября 1922 года, Подвойский, Раскольников и Ягода пишут, что в период нахождения в Кронштадте в июле 1917 года Ленин также носил матросскую форму и в течение двух недель укрывался в кочегарках кораблей Балтийского флота.

С грифом «Весьма секретно» Петроградское Разведывательное Отделение германского Генерального штаба направило письмо в ВЧК. Этот документ со всей наглядностью показывает, как рука об руку работали чекисты Дзержинского и «Нахрихтен Бюро»:

Документ 25

«Г.Г.С., Нахрихтен Бюро, Секцион Р, N 168 (Весьма секретно) 17 декабря, 1917. В Комиссию по борьбе с контрреволюцией.

Разведочное Отделение на запрос Комиссии по борьбе с контрреволюцией от 17 декабря имеет честь сообщить список наблюдателей за миссиями союзных России государств.

За Великобританским Посольством – германские разведчики: Люце, Тельман, Поссель, Франц и Гезель; русские агенты: Овсянников, Глушенко и Балясин.

За Французским Посольством – германские разведчики: Сильвестр, Бутц, Фольгаген; русские агенты: Балашов, Турин, Гаврилов, Садовников и Шило.

За Посольством С.А.А.Штатов – германские разведчики: Штром, Бухгольц, Фаснахт, Турпер; русские агенты: Шпитцберг, Сокольницкий, Тарасов и Вавилов.

За Румынской Миссией – германские разведчики: Суттпер, Байдер и Вольф; русские агенты: Куль, Никитин, Золотое и Архипов.

За Итальянским Посольством – австрийские разведчики: Кульдер, фонГезе, Гойн и Бурмейстер; русские агенты: Салов, Алексеевский, Кузмин.

Означенные Агенты должны исполнить все поручения миссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем, погромами и пр.

Начальник Отделения: Агасфер.

Примечание. Немец, майор Любертс (Агасфер, см. док. № 5), поэтому являлся лицом, которое держало в течение всей зимы в качестве заложников всех послов союзных государств в России. Приведенные выше имена нельзя было проверить по крайней мере в Британском и Американском Посольствах. Все они могли быть наружными наблюдателями. Метод наружного наблюдения показан в документе № 27.

Имею фотографию письма»{744}.