Она была единственной в СССР женщиной, расстрелянной после войны по решению суда
...Сотрудники ГБ посадили арестованную в машину и повезли на допрос.
Она призналась почти сразу: «Я и есть исполнительница приговоров
Тонька–пулеметчица». В первой части нашего очерка мы рассказали, как
сотрудники КГБ 30 лет искали военную преступницу, расстрелявшую сотни
человек. Все эти годы она спокойно жила в Лепеле. Что помогло выйти на
ее след?
Судьба переворачивает карту
...Неужели тени прошлого не преследовали ее в ночных снах–кошмарах? И
никогда ничем не выдала она себя — ни в семье, ни дома, ни на работе?
Ведь даже закаленные специальными тренировками люди, чей удел — жить
двойной жизнью, — не всегда выдерживают подобные нагрузки. Над такими
вопросами я ломала голову, когда по заданию главного редактора собирала
свое собственное досье на Антонину Макарову–Гинзбург.
На первый вопрос четкий ответ удалось получить достаточно быстро — из
уст уже известного нам следователя КГБ Петра Головачева: «Ее
действительно ничего не мучило, не тревожило. И только в последний год,
говорит, что–то начало беспокоить, сниться что–то нехорошее стало...»
А вот ради ответа на последние вопросы пришлось звонить в Лепель и просить помощи у сотрудников белорусского КГБ.
Спасибо всем, кто откликнулся на мою просьбу и помог. Поделился фактами и воспоминаниями.
Может, для кого–то прозвучит и невероятно, но Макарова–Гинзбург — да
простят меня все оперативные службы мира, до сих пор ищущие и находящие
военных преступников, — вполне могла умереть своей смертью, в
собственноручно придуманной ипостаси добропорядочной женщины. Если б не
вмешались воистину высшие силы. Или, если угодно, Его Величество
Случай. Понятно, что сей своевольный, живущий по своим законам господин
помогает лишь тем, кто не бросает начатое дело, кто упорен в поисках и
достижении цели. Но тем не менее даже сами сотрудники КГБ еще в 70-е
годы ненавязчиво, но аккуратно подчеркивали такой факт: изобличению
карательницы во многом поспособствовало элементарное везение.
Одним из проявлений этого феномена было то, что московскому жителю по
фамилии Панфилов в 1976 году пришлось срочно собираться в заграничный
вояж. Будучи человеком дисциплинированным, он по всем тогдашним
правилам заполнил полагавшуюся пространную анкету, не пропустив в
перечислении ни одного из родственников. Вот тут–то и выплыла
загадочная деталь: все братья–сестры его — Панфиловы, а одна почему–то
Макарова. Каким, простите за каламбур, макаром так получилось?
Гражданина Панфилова вызвали в ОВИР для дополнительных объяснений, при
которых присутствовали и заинтересованные люди в штатском. Панфилов
поведал о живущей в Белоруссии сестре Антонине.
Как обстояло дело дальше, я расскажу языком документов, любезно
предоставленных мне Натальей Макаровой, референтом пресс–группы УКГБ по
Витебской области. Итак, «Справка о мероприятиях по розыску «Садистки».
«В декабре 1976 года Гинзбург В.С. выезжал в г. Москву к брату жены
полковнику Советской Армии Панфилову. Настораживало, что брат носил не
одинаковую фамилию с женой Гинзбурга. Собранные данные послужили
основанием к заведению в феврале 1977 года на Гинзбург (Макарову) А.М.
дела проверки «Садистка». При проверке Панфилова было выяснено, что
Гинзбург А.М., как указал ее брат в своей автобиографии, в период войны
находилась в плену у немцев. Проверка показала также, что она имеет
большое сходство с ранее разыскивавшейся УКГБ по Брянской области
Макаровой Антониной Макаровной, 1920 — 1922 г.р., уроженкой Московской
области, бывшей медсестрой Советской Армии, объявлявшейся во всесоюзный
розыск. Розыск ее был прекращен УКГБ по Брянской области в связи с
малым объемом необходимых для активных розыскных мероприятий данных и
смертью (якобы расстреляна немцами в числе других женщин, больных
венерической болезнью). Группа больных женщин действительно была
расстреляна, но Гинзбург (А.Макарову. — Авт.) немцы увезли с собой в
Калининградскую область, где она и осталась после бегства оккупантов».
Как видим из справки, время от времени руки опускались даже у самых
неутомимых оперативников, ведущих поиск неуловимой Тоньки. Правда, он
тут же возобновлялся, стоило лишь открыться новым фактам в затянувшейся
на 33 года истории, что и позволяет говорить о непрерывности поиска.
А странные факты по делу Макаровой в 1976 году уже начали сыпаться как из рога изобилия.
Контекстуально, по совокупности, так сказать, странные.
Они знали ее в лицо
С учетом всех возникших в деле коллизий следователи решили провести с
ней «зашифрованную беседу» в райвоенкомате. Вместе с Макаровой сюда же
были приглашены и еще несколько женщин, участниц Великой Отечественной
войны. Разговор был об участии в боевых действиях якобы для будущих
наградных дел. Фронтовички охотно вспоминали. Макарова–Гинзбург при
этой беседе явно растерялась: не могла вспомнить ни командира
батальона, ни сослуживцев, хотя в ее военном билете указано, что в
422–м санитарном батальоне она провоевала с 1941 по 1944 год
включительно. Далее в справке записано:
«Проверка по учетам военно–медицинского музея в г. Ленинграде показала,
что Гинзбург (Макарова) А.М. в 422–м санитарном батальоне не служила.
Однако неполную пенсию, куда входила и служба в рядах Советской Армии в
период войны, она получала, продолжая работать старшим контролером ОТК
швейного цеха Лепельского деревообрабатывающего объединения».
Подобная «забывчивость» уже больше похожа не на странность, а, скорее, на реальную улику.
Но любая догадка требует подтверждения. Теперь следователям предстояло
или получить такие подтверждения, или, наоборот, опровергнуть
собственную версию. Для этого следовало показать свой объект интереса
живым свидетелям преступлений Тоньки–пулеметчицы. Устроить, что
называется, очную ставку — правда, в достаточно деликатном виде.
В Лепель стали тайком привозить тех, кто мог опознать женщину–палача из
Локтя. Понятно, делать это приходилось очень осторожно — чтобы не
поставить под удар в случае отрицательного результата репутацию
уважаемой в городе «фронтовички и отличной труженицы». То есть знать о
том, что идет процесс опознания, могла лишь одна сторона — опознающая.
Подозреваемая же ни о чем не должна была догадываться.
Дальнейшая работа по делу, если говорить сухим языком все той же
«Справки о мероприятиях по розыску «Садистки», проводилась в контакте с
УКГБ по Брянской области. 24 августа 1977 года было проведено повторное
опознание Гинзбург (Макаровой) прибывшими в Лепель из Брянской области
Пелагеей Комаровой и Ольгой Паниной. У первой Тонька снимала осенью
1941 года в деревне Красный Колодец угол (помните, рассказ о походе в
Локоть за солью?), а вторая в начале 1943 года была брошена немцами в
Локотскую тюрьму. Обе женщины безоговорочно признали в Антонине
Гинзбург Тоньку–пулеметчицу.
Наверное, было бы романтично рассказать, как оперслужбы тайком
подсаживали свидетельниц с газетками в руках, прикрывающими лица, в
разных общественных точках, куда вызывали по формальному поводу
Антонину Макаровну. Или живописать, как почти год велось за ней
наружное наблюдение. Но, думаю, каждый читатель вправе вообразить
подобные детективные сцены сам в духе неоднократно виденных
кинофильмов. Главное — подобная работа шла, а каким способом, пусть
останется оперативной тайной. Тем более что лично меня больше занимает
другой — то ли философский, то ли метафизический вопрос: неужто сам Бог
наконец решил, что достаточно Антонина Макарова пожила на белом свете в
чужом обличье? Иначе откуда вдруг это фатальное совпадение с ведущей ее
прямиком на эшафот случайностью: с выездом брата за рубеж? А еще, как
вспоминают старожилы городка, было и второе (а по большому счету,
может, и 33-е?) предзнаменование: оказавшуюся случайно на Брянщине дочь
Гинзбургов вроде как опознали по сходству с матерью местные жители.
Впрочем, возможно, это уже и народная легенда, но рассказывали ее мне в
Лепеле весьма охотно.
Правда жизни состоит в том, что 2 июня 1978 года Гинзбург (Макарову) в
очередной раз опознала приехавшая из Ленинградской области женщина,
бывшая сожительница начальника Локотской тюрьмы. После чего уважаемая
гражданка Лепеля Антонина Макаровна и была остановлена на улице
вежливыми людьми в штатском, у которых она, будто поняв, что
затянувшаяся игра закончена, лишь тихим голосом попросила папиросу.
Надо ли уточнять, что это был арест военной преступницы? На последующем
кратком допросе она созналась в том, что и есть Тонька–пулеметчица. В
тот же самый день сотрудники УКГБ по Брянской области увезли
Макарову–Гинзбург в Брянск.
Приговор приведен в исполнение
В Локте чекисты повели ее старым и хорошо известным ей путем — к яме,
где она приводила в исполнение приговоры Каминского и его банды.
Брянские следователи хорошо помнят, как узнававшие ее жители шарахались
в сторону и плевали вслед. А она шла и обо всем вспоминала. Спокойно,
как вспоминают о будничных делах. Говорят, даже удивлялась людской
ненависти — ведь, по ее мнению, война должна была все списать. И
свидания, говорят, тоже с родными не попросила. Или чтобы весточку им
передать.
А в Лепеле тут же пошли разговоры о взбудоражившем всех событии: оно не
могло остаться незамеченным. Тем более что в Брянске, где в декабре
1978 года над Антониной Макаровой состоялся суд, нашлись у лепельчан
знакомые — выслали тамошнюю газету «Брянский рабочий» с большой
публикацией под заголовком «По ступеням предательства». Номер ходил по
рукам среди местных жителей. А 31 мая 1979 года дала большую статью о
процессе и газета «Правда» — под заголовком «Падение». В ней
рассказывалось о предательстве Антонины Макаровой, 1920 года рождения,
уроженки города Москвы (по другим данным, деревни Малая Волковка
Сычевского района Смоленской области), работавшей до разоблачения
старшим контролером ОТК пошивочного цеха Лепельского
деревообрабатывающего объединения.
Говорят, она писала апелляции о помиловании в ЦК КПСС, ведь наступающий
1979 год должен был стать Годом женщины. Но судьи отклонили прошения.
Приговор был приведен в исполнение.
Такого, пожалуй, не знала новейшая отечественная история. Ни
общесоюзная, ни белорусская. Дело Антонины Макаровой оказалось громким.
Можно сказать, даже уникальным. Впервые в послевоенные годы была по
приговору суда расстреляна женщина–палач, чья причастность к расстрелу
168 человек была официально доказана в ходе следствия.
P.S. Редакция выражает благодарность пресс-центру КГБ Беларуси за предоставленные материалы.