ГЕНЕРАЛ, КОТОРЫЙ «ВЫВЕЗ», И ЕГО ТАЙНАЯ АРМИЯ Попытку создания своей собственной «третьей силы» в войне между СССР и Рейхом предпринял Борис Алексеевич Хольмстон-Смысловский. Созданное им военно-разведывательное сообщество было явлением уникальным для тех лет и условий, когда согласно догмам высшего немецкого политического руководства «недочеловекам» не доверялось оружие. Смысловский, во многом благодаря своей пронемецкой политике, сумел создать свою армию и агентурную сеть. Благодаря таланту разведчика-аналитика сумел последовательно отстраниться от власовского начинания, придать своей армии статус союзника немецких Вооруженных сил, получить для своих людей политическое убежище в Лихтенштейне, обойти требования выдачи в СССР и вывезти личный состав из тревожной послевоенной Европы на латиноамериканский континент. В эмиграции опыт Смысловского и его людей был вновь востребован западными спецслужбами. С продвижением немецкой армии в глубь СССР органы немецкой военной разведки и контрразведки пытались оперативно решать возникающие проблемы, основной из которых было наличие в немецких тылах больших групп советских военнослужащих-окружен-цев и оставленных со специальными заданиями чекистских групп, партизанских отрядов и подполья.
В июне 1941 года в структуре Абвера был создан штаб «Валли» для непосредственного руководства разведывательной деятельностью на Советско-германском фронте. В 1942 году для борьбы с партизанами и создания повстанческого движения в советском тылу был создан специальный штаб «Россия» (Зондер-штаб «Р»). Во главе этой структуры стал Борис Алексеевич Смысловский — белоэмигрант и бывший офицер Русской Императорской армии. Личность руководителя «Зондерштаба» и его деятельность заслуживают более подробного рассказа. Борис Смысловский появился на свет в конце XIX века в семье кадрового офицера. Как и его отец, он избрал для себя военную карьеру и после окончания кадетского корпуса и Михайловского артиллерийского училища поступил на службу в гвардейскую артиллерию. С 1915 года поручик Смысловский находился на фронте. Боевой путь молодого и храброго офицера был отмечен многими орденами империи. В 1917 году Смысловский поступил в Академию Генерального штаба, однако начавшаяся смута перечеркнула честолюбивые планы гвардейца. Окончание Гражданской войны застало его на территории Польши, где штабс-капитан Смысловский занимал должность начальника разведывательного отделения штаба 3-й Русской армии, формировавшейся генералами Глазе-напом и Бабошко. После окончания военных действий Смысловский уходит со службы, женится на польской подданной и, приняв польское гражданство, проживает в Варшаве. В 1928 году он переезжает в Германию, где поступает на высшие курсы Академии Генштаба Рейхсвера (Truppenamt). В своей статье «Эпопея генерала Смысловского» С. Дробязко предполагает, что уже в сере-Дине 20-х годов Смысловский был связан с немецкой Разведкой и даже работал на нее против Польши. Согласно информации известного русского публициста и философа И.Л. Солоневича генерал Хольм-стон был «...отпрыском очень старой и традиционно артиллерийской русской семьи. Его дядя ввел ряд усовершенствований в русскую артиллерию, а другой дядя — профессор Михайловской артиллерийской академии, а затем, при Советах, Академии Генерального штаба имени Фрунзе». (Скончался в 1936 году в чине комдива и был похоронен в Москве с большими почестями.) Помимо обучения в труппенамте, Смысловский принимает деятельное участие в работе польского отдела Русского Общевоинского Союза (РОВС) под руководством генерала Трусова, где занимает должность начальника штаба Варшавского отдела. Весной 1941 года Смысловский вместе с генералом Трусовым встречались с генерал-майором А.А. фон Лампе, возглавлявшим Объединение Русских Воинских Союзов в Рейхе. На встрече обсуждался вопрос о путях возможного сотрудничества с немцами в случае начала боевых действий против Советского Союза. Следует отметить, что 21 мая 1941 года, вскоре после этой встречи, фон Лампе составил обращение к фельдмаршалу Браухичу, в котором предоставлял в его распоряжение кадры своего Объединения в будущей войне «против Советов». В письме к Браухичу Лампе писал: «Русские военные эмигранты с первого дня героической борьбы Германии за свое существование с глубоким вниманием присматриваются к событиям, связанным с этой борьбой, и, не считая себя вправе сказать свое слово, всеми силами стараются заменить ушедших в армию на фронт бойцов на их должностях в далеком тылу, чтобы, хотя бы в небольшой степени, принять участие в борьбе Германии против Англии, векового врага национальной России. Для нас нет никаких сомнений в том, что последний период борьбы выразится в военном столкновении Германии с Союзом Советских Социалистических Республик. Это неизбежно уже в силу того, что коммунистическая власть, стоящая сейчас во главе нашей Родины, никогда не сдержит ни своих договоров, ни своих обещаний, уже по самой своей коммунистической сущности... И потому теперь, когда наступает новый, быть может, самый решительный час, самая решительная стадия борьбы, в которой мы уже не можем удовольствоваться скромной ролью в тылу, а должны принять то или иное активное участие, я считаю своим долгом заявить Вашему Превосходительству, что я ставлю себя и возглавляемое мною Объединение Русских Воинских Союзов в распоряжение германского военного Командования, прося Вас, господин генерал-фельдмаршал, дать возможность принять участие в борьбе тем из его чинов, которые выразят свое желание это сделать и физически окажутся пригодными». Предложение генерала осталось без ответа. 5 июля Лампе повторил свое обращение, и оно было передано Гитлеру. 10 июля генералу сообщили, что его обращение обсуждалось Главным командованием германских Вооруженных сил. В середине августа Лампе получил ответ, где сообщалось, что «...в настоящее время чины Объединения не могут быть применены в германской армии». Впоследствии Лампе издал приказ по Объединению, в котором довел до сведения его членов, что каждый вправе действовать самостоятельно, не теряя с ним связи. Начал самостоятельно действовать и Смысловский, являвшийся к тому времени официальным сотрудником абвернебенштелле «Варшава». Позднее он был принят на службу в качестве К-зондерфюрера (капитана) переводчиком отдела 1Ц штаба группы армий «Север». В это же время Смысловский взял для себя псевдоним «фон Регенау». Русский офицер постепенно получает признание у своего немецкого руководства и вынашивает идею создания русского разведывательного подразделения для сбора информации о противнике. Такое формирование было им создано при штабе группы армий «Север» в июле 1941 года и получило наименование 1-й русский зарубежный учебный батальон (Lehrbataillon fur Feind-Abwehr und Nachrichtendienst). По времени создания батальон Смысловского можно смело назвать первым русским добровольческим формированием на Восточном фронте. Батальон находился под опекой штаба «Валли». «Валли» был создан как центр ведения антисоветской подрывной деятельности на Восточном фронте, имея в своем подчинении 21 абверкоманду и не менее 70 абвергрупп, в составе каждой из которых находилось немало сотрудников-эмигрантов или уроженцев СССР. Радиочасть «Валли» постоянно следила за эфиром в поисках даже самого слабого сигнала от своих агентов и диверсантов по ту сторону фронта. Особый отдел занимался перехватом и дешифровкой сообщений советских партизанских радиостанций. Деятельность штаба обеспечивали десятки мастерских, лабораторий и типографий. Непосредственно антипартизанскими акциями занимался III отдел «Валли» под руководством полковника Гейнца Шмальшлегера. Русский батальон Смысловского создавался как база для развертывания других русских разведывательных подразделений и частей и задачу свою выполнил: в 1941 — 1942 годах на его базе были развернуты 12 русских батальонов (фактически — разведшкол), объединенных в т.н. «Северную группу». Костяк батальонов «Северной группы» составил 1001-й русский гренадерский разведывательный полк, инспектором которого являлся сам Смысловский. Кадры подбирались из числа эмигрантов, но затем в него стали принимать и бывших военнопленных. Национальный состав полка был представлен военнослужащими всех национальностей СССР. Крупнейшим поставщиком кадров для воинства Смысловского являлась Варшавская разведшкола Абве- ра, бывшая в то время своеобразной «академией» по подготовке русскоязычной агентуры и радистов для работы в советском тылу. Набор курсантов производился после тщательной проверки военнопленных офицеров РККА, имевших достаточное высшее или среднее специальное образование. В школе преподавали бывший генерал-майор РККА Рихтер (под псевдонимом Рудаев) и Б.Б. Салихов (Османов), руководил школой майор Мосс (Марвиц). Преподаватели и инструкторы школы были в основном из немцев и белоэмигрантов, иногда из пленных командиров РККА. Весь личный состав постоянно находился под негласным наблюдением контрразведки. В связи с наступлением Красной Армии школа была передислоцирована в г. Вайгельсдорф в 60 км западнее Бреславля, где была преобразована в «Русскую школу». Возглавлял ее полковник И.И. Мусин — бывший генерал-майор Рихтер-Рудаев. В 1945 году школа была расформирована, а ее учащиеся переведены в «Зеленую армию», речь о которой пойдет далее. Еще одна разведшкола «Бальга» (или «Русская Колонна»), располагавшаяся в одноименном местечке на границе Эстонии и Латвии, готовила кадры для Смысловского. Первые наборы курсантов в школу производились из молодых добровольцев-эмигрантов. Созданием школы занимался капитан-лейтенант Шеллер и руководитель Абверкоманды-101 (радиопозывной Марс) подполковник Гемприх (Петергоф). В марте 1942 года при штабе «Валли» был сформирован «Зондерштаб «Р» («Р» — Россия) — специальное отделение для ведения борьбы с партизанским движением, а также разведывательной и контрразведывательной деятельности. Спецштаб находился в непосредственном подчинении начальника «Валли-1» май-ора Бауна. Дислоцировался в Варшаве по ул. Хмельная, д. 7, позднее по ул. Новы Свят, д. 5, под вывеской «Восточная строительная фирма «Гильген».
Полевая почта № 06100 В. Начальником Зондерштаба был назначен Б-зондерфюрер (майор) Смысловский. В 1943 году Смысловский-Регенау получает чин подполковника, через некоторое время — полковника. Быстрый рост званий был обусловлен успехами в организации работы. Заместителем начальника Зондерштаба «Р» был бывший полковник Генштаба РККА М.М. Шаповалов (Раевский), впоследствии командир 3-й дивизии ВС КОНР. Всю практическую деятельность Зондерштаб «Р» осуществлял через межобластные резидентуры, имевшие наименование «разведывательно-резидентские области». Вся оккупированная советская территория делилась до июля 1943 года на пять, а позднее на четыре такие области. Разведывательно-резидентская область А. Штаб дислоцировался в Симферополе по Крестьянской ул., д. 1, и ее деятельность охватывала всю территорию Крыма. В Симферополе, Севастополе, Феодосии были районные резидентуры. Начальник — Бобриков Г.Г., майор РОА, затем заместитель начальника Вайгельс-дорфской разведшколы. Разведывательно-резидентская область Б. Штаб — в Киеве, затем — в Умани. Охватывала собой среднюю и южную части Украины. Резидентуры располагались в Киеве (Дарницкий район), Днепропетровске, Черкассах, Полтаве, Виннице, Кировограде, Белой Церкви, Умани, Николаеве, Пирятине, Фастове и Иванкове. Начальник — бывший полковник армии УНР Ребарчук (Рыбачук) Н.М., ранее сотрудник аб-вергруппы-205. Разведывательно-резидентская область Ц. Штаб дислоцировался в Чернигове. Действовал в северных районах Украины и на юге Белоруссии. Резидентуры располагались в Бобруйске, Гомеле, Полоцке, Новозыбко-ве, Клинцах, Лоеве, Калинковичах, Чернигове, Старо- дубе, Прилуках, Ковеле, Козельце, Овруче, Слуцке и местечке Куликовка. В сентябре—октябре 1943 года резидентуры в Бобруйске, Полоцке и Слуцке были переданы в состав разведывательно-резидентской области Ц1. Главный резидент — Отрожко, он же Арский, он же Павленко Н.Н. (псевдоним Мартынов) — ст. лейтенант, до 1942 г. сотрудник абверкоманды-103. Разведывательно-резидентская область Ц1. Действовала на территории Белоруссии. Областной аппарат находился вначале в Могилеве, а с 15 октября 1943 года—в Минске. Резидентуры были в Орше, Себеже, Могилеве и — с осени 1943 года — в Слуцке, Бобруйске, Жлобине, Полоцке. Главный резидент до октября 1943 года — Хоментовский А.Ф. Разведывательно-резидентская область Д. Действовала на территории Прибалтики и в северных областях России. Областной аппарат находился в Пскове, затем в г. Выру (Эстония). Резидентуры — в Нарве, Луге, Порхове, Гдове, Опочке, Острове и Себеже. Главный резидент — подполковник РОА Ливотов (он же Лего-тов) А.Н. Связь руководства разведывательно-резидентской области с резидентурами проходила через курьеров, которые два раза в месяц доставляли отчетные материалы. Агентурная сеть состояла из штатных агентов, находившихся на полном ее содержании, разъездных агентов-разведчиков и информаторов по населенным пунктам. Агенты и разведчики состояли на связи у резидентов, а информаторы — у штатных агентов. Областные и районные резидентуры создавались главным образом в местах наиболее активной деятельности партизанских отрядов и действовали под прикрытием хозяйственных организаций — дорожных и строительных отделов, заготконтор и пр. Через сеть информаторов и разведчиков из местных жителей резидентуры вели работу по выявлению дислокации партизанских отрядов, их руководящего со-
става, численности, партийной прослойки, наличия работников НКВД—НКГБ, средств связи с центром, района действий, баз снабжения и вооружения. С целью разложения и склонения партизан к переходу на сторону немцев резидентуры внедряли агентов в состав партизанских отрядов. Командующий войсками оперативного тылового района группы армий «Юг» генерал фон Роквес писал: «Большинство сотрудников Зондерштаба «Р» — россияне и украинцы. В основном это эмигранты и бывшие офицеры царской армии. Речь идет про специально выбранных и проверенных лиц, подготовленных Зондершта-бом «Р» для выполнения заданий — вербовки на местах надежных агентов для дальнейшего использования их в разведке партизанских районов, а если получится, то и в самих отрядах. Разведданные высылаются в Зондер-штаб «Р», а также в разведотделы охранных дивизий и полевых комендатур... Информация о деятельности агентуры Зондерштаба «Р» передается войсковой контрразведке, тайной полевой полиции, службе безопасности, чтобы агенты могли действовать спокойно». О результативности работы агентуры свидетельствует донесение в штаб «Валли», захваченное советскими партизанами у убитого немецкого офицера на шоссе Новоград-Волынский — Ровно: «Генерал-майор Наумов — командир объединенных банд, что действуют преимущественно в Киевской области. Намеревается пробиться в южную степную часть Украины... Имеет мощный авторитет и славу смелого импровизатора бандитских методов борьбы. Преимущественно уничтожает мелкие гарнизоны и нападает на штабы. Редко когда не добивается большого успеха... Оружием и боеприпасами его обеспечивают из Москвы, оттуда же приходят инструкции. Крайне опасен умением создавать угрозу штабам, военнослужащим и чиновникам... Ему 30— 32 года, среднего роста, блондин. Чисто выбрит. Всегда в мундире с золотыми генеральскими погонами, при орденах и Звезде Героя». Особенно активно действовала под прикрытием военно-строительной конторы межобластная резиденту-ра в Чернигове, возглавляемая бывшим полковником армии УНР Петром Дьяченко, и находившаяся там же областная резидентура во главе с бывшим белым офицером Подоляком (он же Навроцкий Алексей). Резидентура Дьяченко проводила контрразведывательную работу против партизанских соединений Ковпака и Федорова. Помимо засылки агентуры к партизанам люди Смысловского занимались созданием собственных партизанских отрядов, примером чему может служить отряд Роздымахи, оперировавший в Брянской области после ее освобождения. В Рипкинском районе Черни-говщины аналогичный отряд был создан летом 1943 года стараниями Дьяченко, результатом чего стала ликвидация советского партизанского отряда и убийство его руководителей. В белорусском городке Осиповичи действовал под видом рабочего сотрудник Зондерштаба (Бобруйская резидентура) Виктор Курцын. На счету у Курцына к тому времени были разоблаченные подпольные организации городов Чернигова и Щорса. Результатом его деятельности в Осиповичах стала ликвидация городского подполья в сентябре 1943 года. Уцелевшие подпольщики были вынуждены уйти в лес, свернув свою деятельность в городе. Агентура подбиралась и вербовалась из бывших членов партии и комсомола, советских активистов, неустойчивых партизан, лиц ранее репрессированных, женщин, имевших связи с руководящим составом партизанских отрядов. Вербовка проводилась под уг-Розой ареста или отправления на работу в Германию либо с учетом тяжелого материального положения вербуемого.
Для выявления партизан и их связей использовались старосты, полицейские, лесники, а также родственники и близкие агенты резидентов. В контрразведывательной работе резидентуры широко применяли маршрутные поездки агентов в районы действий партизанских отрядов под видом переписи скота, учета беспризорных детей, торговли штучными товарами. Эта агентура добывала сведения путем разработки лиц, связанных с партизанами. Зондерштаб также проводил работу по выявлению советских разведчиков-парашютистов. Помимо раз-ведработы и контрразведки велась антисоветская пропаганда на оккупированной территории. Сотрудники отдела пропаганды распространяли агитационную литературу, организовывали собрания и беседы, вербовали военнопленных в ряды РОА. Штаб работал в тесном контакте с СД и ГФП, отделами 1Ц воинских частей, фельд- и ортскомендатур, куда передавал материалы для реализации. Для подготовки квалифицированных агентов при Зондерштабе «Р» в Варшаве действовали специальные курсы «внутренней разведки». Занятия с курсантами проводились в помещении общежития сотрудников штаба на Хмельной улице, д. 7. Преподавателем курсов был бывший полковник РККА Старунин И.А. (он же Зудков или Зуев). Курсантам читали лекции о способах установления дислокации партизанских отрядов, их численности и вооружения, о методах подбора, заброски и внедрения агентуры. Проводились практические занятия по составлению донесений, разработке легенд и заданий. Агенты также изучали топографию, слушали лекции о политическом строе Германии, ее истории. Прохладные отношения сложились у Смысловско-го с генералом Власовым. Первая их встреча состоялась в конце 1942 года в Восточной Пруссии, куда по поручению ОКВ подполковник фон Регенау прибыл для свидания с тогда еще военнопленным советским генералом. Позднее Смысловский так вспоминал эту встречу: «Власов говорил со мной с тем хорошо укрытым недоверием, с каким привыкли говорить подсоветские люди, прошедшие полную школу революционного коммунизма. Старался больше слушать, чем высказывать свое собственное мнение. В моей манере говорить, как он мне потом сказал, была сдержанность и обдуманность каждого слова, воспитанная суровой дисциплиной Германского Генерального штаба. Я приехал слушать Власова, а не говорить сам. Он же не хотел говорить, а только слушал, а потому, как я уже сказал, в течение нашего первого двухчасового свидания мы так и не смогли найти общего языка. Власов сухо, очень сухо относился к возможности говорить с кем-нибудь, кто носил германскую форму, и, конечно, с особенным подозрением, если носящий эту форму был по происхождению русским». Вторая встреча произошла в первой половине 1943 года во время скандально известной поездки А.А. Власова по северному участку Восточного фронта. В этот раз два офицера говорили долго, чему способствовал хороший ужин. Смысловский вспоминал, что разговор едва не закончился конфликтом, когда Власов, увлекшись рассказом о ходе одного из боев, воскликнул, указывая на карту: «— Вот здесь мы вам здорово наклали! Кому «вам» ? — спросил абверовец. Ну конечно, немцам, — ответил генерал. Ах, так, значит, вы — коммунисты — разбили здесь кровавых фашистов? Власов спохватился, потом рассмеялся: Нет, я думаю иначе. Здесь русские разбили немцев. Русские всегда были непобедимы, — возразил Смы словский». Русский генерал немецкой разведки дал более развернутую характеристику своему оппоненту: «Власов говорил некрасиво, но удивительно просто и, я бы сказал, очень ясно. Много было логики и веры в то, что он говорил. Власов не любил пустословить и говорить вот так, зря, на любые темы. Он брал жизнь и относился к исполнению своего долга весьма серьезно. Рассказывал только то, что, по его мнению, заслуживало внимания, и задерживался только на том, в чем, по его личному убеждению, он хорошо разбирался. Там, где он не чувствовал себя компетентным, он избегал задерживаться и переходил на другую тему. Зато там, где он считал себя специалистом, он говорил весьма интересно, авторитетно и с большим знанием дела. Чувствовалась хорошая военная и политическая школа, а также навык разбираться в крупных вопросах, в особенности в вопросах организационного характера. Он был, безусловно, прекрасным организатором и отлично знал военное дело. Ему, конечно, трудно было разобраться во всей сложности немецкого государственного аппарата да и в общей политической обстановке. Взаимоотношения между отдельными западными державами были ему неизвестны и мало понятны. В этом отношении сидение «за чертополохом» сказывалось на каждом шагу. Многое, о чем я говорил ему, его искренне удивляло, а многому он просто не верил. В его отношении к Германии просвечивало на каждом шагу недоверие. Зато по отношению к западным демократиям он иногда обнаруживал наивно детскую доверчивость. Чувствовалось, однако, что он все больше и больше сбрасывает с себя «премудрости» политграмоты и начинает вставать во весь свой большой русский рост. Одной из характерных черт Власова была чисто русская способность глубокого анализа. Власов был русским, насквозь русским. Плоть и кровь русского землепашца, а потому он не только знал, но понимал и чувствовал чаяния и нужды русского народа удивительно ясно, больше того — резко». К началу 1943 года была проведена реорганизация русских разведывательных подразделений Смысловско- го которые объединились в «Дивизию особого назначения «Россия». В состав дивизии вошли учебные батальоны и личный состав Варшавской «Русской объединенной разведшколы». Формирование влилось в Вермахт и позднее стало известно как дивизия «Россия». Начальником штаба соединения стал М.М. Шаповалов. В начале ноября 1943 года резидентуры на местах были реорганизованы. Разведывательно-резидентские области были подчинены отделам по национальному признаку. Штат каждой разведывательно-резидентской области после реорганизации состоял из главного резидента-начальника области, трех помощников и нескольких курьеров для связи с районными резидентами. В областной аппарат также входили вербовщик агентуры и несколько штатных агентов. В подчинении каждой разведывательно-резидентской области было от 8 до 20 районных резидентур. Осенью 1943 года резидентам было предложено срочно выявить из их агентуры специалистов-радистов и связистов, а также других подходящих лиц, которых можно было бы направить в школу разведчиков-радистов. Для обучения радистов были организованы курсы в м. Миттенгайде, близ города Алленштейна в Восточной Пруссии. На курсах обучалось около 30 агентов. Начальником курсов был лейтенант Гресс, преподавателем разведывательного дела — немец Лейдер. Еще одна спецшкола размещалась в м. Обераммер-гау (Бавария). Здесь готовили радистов для отрядов УГТА. Школой руководил полковник П. Дьяченко. По неподтвержденной информации, здесь же скрывался от немецких репрессий руководитель Варшавского восстания Бур-Коморовский. Для активизации зафронтовой разведки начальники резидентских областей с рабочим аппаратом были передислоцированы ближе к фронту и должны были Постоянно находиться при штабах тылов немецких армейских групп. Их помощники по внешней разведке были прикомандированы к разведывательным абвер-командам, дислоцировавшимся на территории резидентской области. К штабам армий были прикомандированы по 3 офицера разведки и связи из разведывательно-резидентских областей, которые должны были осуществлять заброску агентуры и руководство ею. Особое внимание уделялось созданию разведывательных резидентур на освобождаемой советскими войсками территории. Осенью 1943 года главным и районным резидентам были направлены несколько директив по этому вопросу, в одной из которых предлагалось: «В случае оставления пункта по причине отвода германских войск резидентуре вменяется в обязанность оставлять на месте прежней дислокации своих агентов для разведывательной работы в тылу противника». Оставляемые на оседание резидентуры подбирались из пожилых людей и инвалидов, не подлежавших мобилизации в армию или на трудовые работы. Эти агенты должны были собирать данные о численности и технической оснащенности воинских частей Красной Армии, политическом настроении военнослужащих и местного населения. Конкретные задания агенты получали из отделов 1Ц немецких воинских частей, действовавших на близлежащем участке фронта. Резидент Зондерштаба «Р» представлял намеченных для оставления агентов работникам отдела 1Ц для получения задания и паролей. Кроме того, резидент оставлял агентам пароль для связи с резидентурой. При отступлении вермахта резидент должен был передвигаться вместе с комендатурой, которая ранее дислоцировалась в районе его действий, и возобновлять работу в новых местах ее дислокации. Для связи с агентами, оставленными на советской территории, резидент создавал явочные пункты. Полученные от агентуры разведматериалы начальник явоч- ного пункта передавал своему резиденту, а тот должен был срочно доставить их в Зондерштаб «Р». Агент, перейдя линию фронта на сторону немецких войск, должен был явиться в отдел Щ, которому был передан. Если этого отдела на участке перехода не было, агент передавал добытые сведения в отдел 1Ц ближайшей воинской части. Если позволяла обстановка, агент должен был явиться на обусловленный явочный пункт. В 1943 году численность зафронтовой агентуры возросла по сравнению с предыдущим годом более чем в 40 раз. Только на южном крыле советско-немецкого фронта территориальные контрразведывательные органы СССР выявили свыше 700 разведчиков-зон-дерштабистов. Успехи были и у другой стороны. Так, в 1943 году отдел «Иностранные армии Востока» ОКБ издал секретный сборник «Ведомости партизанской войны», в котором весьма подробно и с явным знанием предмета излагались сведения об организационно-структурном строении советского партизанского движения, его тактике, вооружении и пропаганде. Кроме того, геленовской разведке удалось выявить практически всех руководителей движения и места подготовки личного состава. В 1943 году разведывательные структуры Смыслов-ского устанавливают контакт с различными антисоветскими формированиями в тылах Красной Армии, включая Армию Крайову (АК), волынских национал-повстанцев полковника Т. Боровца (Бульбы), остаточные группы власовцев и каминцев. Контакт был использован для последующего вовлечения личного состава этих формирований в разведку и проведение Диверсий. В состав этих тайных армий засылались подготовленные в учебных батальонах военные кадры, офицеры связи и специалисты. В конце 1943 года Смысловский отказался подписать Смоленское воззвание Русского Комитета. Вскочетырех часов. Мы не виделись больше года, и взаимоотношения испортились, как принято говорить, вконец. Мы были разные люди и по характеру и по воспитанию. Военное образование получили в диаметрально противоположных школах, а потому вполне понятно, что нашим врагам, вернее друзьям, легко было начать грязнейшую интригу и вырыть между нами, как потом оказалось, непроходимую пропасть...» В это время Освободительное движение достигало своего апогея, а Власов был в зените своей славы. Речь шла о слиянии формирующейся 1-й Армии (1-й РНА Хольмстона — Смысловского. — С.Ч.) с РОА и о назначении начальника штаба Русской Освободительной Армии. Первая Русская Армия переформировывалась в Первый корпус, перешла бы в командование ген. Трухина. Второй корпус должны были составить 1-я и 2-я дивизии РОА. Третий Корпус предполагалось развернуть из Русского Охранного Корпуса и третьей дивизии ген. Шаповалова. «...Мы не сговорились и расстались очень сухо с оттенком неприязненности. Не сговорились мы по трем следующим вопросам. Политически — я не разделял его взглядов и выдвинутой им программы в т.н. Пражском Манифесте. Мне казалось, что с этим идти в Россию нельзя. Она сильно устала от всяких социалистических экспериментов, и что лучше всего нести исключительно военную акцию, не предрешая никаких политических вопросов... Второе. Я считал, что мы должны воевать только на Востоке. Поэтому я был против того, чтобы ген. Власов написал бы воззвание, призывающее русских солдат бороться не только против коммунистического, но и против западно-капиталистического мира. Я считал, что этим он сжигал мосты к будущим диалогам с англосаксами. Третий вопрос, на котором мы расходились, — это было отношение РОА к Германии. Конечно, германская Из Абвера и СД к борьбе за -Новую Россию- восточная политика была самоубийством. Это историческая правда, благодаря чему Германия проиграла войну. Наряду с этим я считал, что германская армия была нашим союзником, снабжавшим нас оружием, деньгами и военным снаряжением. Мне казалось, что мы, русские офицеры, должны быть лояльными по отношению к германской армии до конца. ...Доведенный моим упорством почти до бешенства, Андрей Андреевич воскликнул: «Это преступление русскому думать так, как думаете вы». В январе—феврале 1945 года штаб Смысловского вместе с Русской объединенной разведшколой выбыл в район г. Эшенбаха (Бавария), где объединился с контрразведывательной школой РОА, прибывшей из г. Хиршберга. В конце марта 1945 года бывший руководитель контрразведывательной школы РОА полковник Тарасов (Соболев) по заданию Смысловского завербовал в лагерях военнопленных в районе города Циттау (Саксония) около 200 агентов. Все они прошли двухнедельный курс обучения в школе. 2 февраля 1945 года в местечке Бад-Эльстер Смы-словский получил приказ о переименовании своей 1-й русской национальной дивизии в «Зеленую армию особого назначения» (die Grime Armee Z. b. V.). Тогда же ее главком сменил псевдоним на Артур Хольмстон. После переговоров с ОКХ его части стали именоваться 1-я Русская Национальная Армия (1-я РНА). Это военное объединение получило статус союзника Вермахта' сохраняло нейтралитет по отношению к армиям США и Великобритании и имело право на использование трехцветного русского флага. По информации советской контрразведки, немцы не разрешили Хольмстону-Смысловскому направить свою «зеленую армию» в тыл советских войск. В своих послевоенных мемуарах генерал-разведчик 0^1 <<Наши дороги привели ген. Власова к назначению февраля 1945 года Главнокомандующим вооруженными Р0А' а меня ~ к назначению 22 февраля на должность командующего 1-й Русской Национальной Армией. Вверенная мне армия ничем не была связана с ген. Власовым ни в политическом, ни в оперативном отношении. Первая Русская Национальная армия входила в состав немецкого Вермахта и подчинялась непосредственно Немецкой Главной Квартире». В это время Хольмстон-Смысловский получил звание генерал-майора. Начальником штаба армии был назначен белоэмигрант, георгиевский кавалер полковник С.Н. Ряснянский. Предполагалось, что в состав армии войдут Русский Корпус1 (до 6 тыс. бойцов) и 3-я дивизия ВС КОНР генерал-майора М.М. Шаповалова (10 тыс. невооруженных бойцов). После переговоров Смыслов-ского с генералом А.А. фон Лампе последний предоставил в распоряжение РИА 2500 членов РОВСа и бывших офицеров Генерального штаба. На руководящие должности были поставлены в основном эмигранты. Штаб армии возглавил офицер Императорской и Белой армий подполковник Евгений Месснер, помимо него туда вошли майор Клементьев (бывший савинко-вец, член «Национального Союза Защиты Родины и Свободы») и подполковник Истомин. Контрразведку возглавил майор Каширин, отдел снабжения — подполковник Кондырев, штаб-квартиру — подполковник Колюбакин. 1-й полк РНА возглавил полковник Тарасов-Соболев, 2-й — полковник Бобриков. Личный состав армии насчитывал 6 тысяч человек. В первых числах апреля 1945 года части РНА, находившиеся на марше, подверглись ожесточенной воздушной бомбардировке и не смогли прибыть в район сбора. В результате этого многие подразделения РНА погибли под ударами союзников или попали в плен. 18 апреля на военном совете РНА Смысловский 1 В своих воспоминаниях о генерале А.А. Власове Хольмстон- i Смысловский писал: «Апрель 1945 года. Трагические дни германской Ставки. Я приехал получать последние распоряжения... Я получил приказы о передаче в мою армию Русского Корпуса (Шутцкора) и 3-й дивизии РОА ген. Шаповалова». отдал приказ о выступлении в сторону Швейцарии с местом сбора в г. Меммингене. Ожидалось, что туда же прибудет Русский Корпус. Однако десятидневное ожидание не дало результата, и 26 апреля остатки РНА двинулись на Фельдкирх. Под Кемптеном части РНА встретили 3-ю дивизию ВС КОНР под командованием М.М. Шаповалова, но тот не посмел отдать приказ о соединении и направил свою неукомплектованную дивизию в сторону Праги. Впоследствии генерал-майор Шаповалов был захвачен красными чешскими партизанами и расстрелян. Незадолго до этих событий между Смысловским и начальником штаба ВС КОНР генералом Ф.И. Трухи-ным состоялся телефонный разговор. Смысловский напомнил своему собеседнику судьбу адмирала А. В. Колчака, преданного чехами, и рекомендовал продвигаться к швейцарской границе. Подошедшему к телефону А.А. Власову Смысловский высказал свое мнение: «Идти на Восток — безумие!» На это Власов ответил: «Вы генерал Вермахта и можете делать, что вам угодно. До свидания» — и повесил трубку. Это был их последний разговор. В районе г. Фельдкирха к колонне 1-й РНА присоединились гражданские беженцы, среди которых находились титулованные особы: эрцгерцог Альбрехт, великий князь Владимир Кириллович со свитскими, председатель варшавского Русского Комитета С.Л. Войцехов-ский, бывшие члены правительства Виши — маршал Петен и премьер-министр Лаваль. В ночь со 2 на 3 мая 1945 года в снежную бурю части РНА, договорившись с немецкими пограничниками, перешли границу Лихтенштейна в местности Хинтершелленберг. Для отвлечения швейцарских пограничников на одном из участков границы была устроена ложная демонстрация прорыва со стрельбой. Хитрость удалась, и основная колонна вошла на территорию Лихтенштейна. Начались переговоры с представителями властей княжества, в ходе которых было достигнуто соглашение о предоставлении РНА политического убежища. Великому князю Владимиру Кирилловичу и комитету Войцеховского в этом было отказано, и они возвратились в Австрию, откуда Владимир Кириллович на самолете перелетел в Испанию. Из-за угроз французов перейти границу княжества им были выданы Лаваль и Петен. Таким образом, остатки 1-й РНА, насчитывавшей теперь всего 494 человека, укрылись на территории Лихтенштейна и разместились в лагере близ местечка Руггель и в городе Вадуц на частных квартирах. Оружие было складировано в столице княжества Вадуце, а затем брошено в Боденское озеро. Первое время с личным составом лагеря Руггель проводились занятия по военным и разведывательным дисциплинам.
