Русский восторженный. В своих действиях они всегда
ищут идеи. Особенно популярны патриотические идеи, так как русские –
патриоты. Простой человек в большинстве случаев подсознательно настроен
патриотически, поэтому большевики с очевидным успехом апеллировали к
национальному чувству русского народа. Каждому русскому
свойственна глубокая любовь к Родине и «матушке России». Эта любовь к
Родине меньше всего носит националистический характер, она относится
главным образом к необъятным просторам и естественным богатствам
страны. Русские гордятся широтой своей территории и характера. И в
действительности отличаются этим во всех отношениях. С европейской
точки зрения эта широта беспредельна. Русские по природе не
шовинисты, ненависть на национальной почве среди русских непопулярна.
Их гигантское государство состоит из множества народов и рас, и общение
с людьми других обычаев и культуры для них привычно. Русские также
незнакомы с антисемитизмом и расовой точкой зрения, хотя проводят между
собой и евреями известные границы. Они видят в евреях в первую очередь
поддержку и пособников большевизма и поэтому своих врагов… Каждое
недозволенное изъятие имущества у русских рассматривается ими просто
как воровство. Наша уверенность в том, что русский за период
существования большевизма привык к подобным кражам, совершенно
несправедлива. Русские ничего не имеют против военных налогов, если они
упорядочены и обеспечивают их прожиточный минимум. Превышение
отдельными немецкими солдатами их власти ставит русских в бесправное
положение. Также необходимо принимать во внимание личные и
национальные привычки русских, дабы не задевать последних. Следует быть
тактичным и вежливым в обращении с ними. В глазах русских вежливость
является признаком культуры. Немецкий солдат должен держать себя
по отношению к русскому вежливо, но с надлежащим достоинством. Лишь
только тогда он добьется доверия и внимания со стороны русского. Грубый
и дерзкий тон может обеспечить лишь временный успех и вызывает у
русского чувство страха. Он рассматривается русскими как пренебрежение
к их личным и национальным привычкам и обычаям. Из истории русские
хорошо знают о том, что культура и цивилизация пришли в Россию с
Запада. Грубое и бестактное обращение, рассматриваемое в России как
некультурность, начинает наводить русских на мысль, что так принято
вести себя в Европе, и– подрывает веру у русских в немецкого солдата. Уважение
к немецкой армии, послушание по отношению к немецким властям
достигаются путем строгих, но справедливых наказаний. Русский послушен
и исполнителен, если он чувствует превосходство немецких властей.
Русский народ нуждается в постоянном руководстве. Государственная
власть в России очень авторитетна и стала для простого русского
необходимостью. Следует постоянно наблюдать за настроением
русских, которое часто меняется в зависимости от отношения к ним. Тот
же самый русский, от которого путем хорошего отношения можно добиться
доверия, честности и преданности, при чересчур жестоком и
несправедливом отношении к нему превращается в замкнутого,
недоверчивого и фанатически ненавидящего нас врага». Но и эти
новые заповеди германского солдата все равно выполняли больше в плане
строгости и беспощадности к подозреваемым «пособникам большевиков», а
не в плане доверия и справедливости по отношению к местному населению. Значительную
роль в пропагандистской борьбе играли слухи, распускаемые обеими
сторонами. Здесь пригодилось воспитанное у народа советской властью
недоверие к тому, что пишут в газетах. Немцы называли слухи «пропаганда
шепотом». В специальной инструкции 559-й немецкой тыловой комендатуры
от 24 июня 1943 года подчеркивалось: «Пропаганда шепотом является
одним из наиболее действенных средств устной пропаганды. Заниматься ею
должны агенты. Материал для пропаганды шепотом будет постоянно
сообщаться районным комендатурам. Самовольное проведение пропаганды
шепотом запрещается». Основное ее содержание определялось
следующим образом: «Освобождение вас немцами от большевизма приносит
вам собственную землю. В будущем вы будете работать лишь для
благосостояния ваших собственных семей… Свободная Россия
освободит вас и ваших детей от обнищания и ограбления большевистскими и
еврейскими комиссарами, которые вели за ваш счет роскошную жизнь. Продовольственное
положение сельского населения еще никогда не было столь хорошим, как
теперь. Очевидным доказательством этого является увеличение поголовья
лошадей, рогатого скота и свиней. Нужно сильнейшим образом использовать
этот факт в пропаганде и противопоставить его возможному недовольству
необходимыми и вызываемыми требованиями военного хозяйства реквизициями
и другими явлениями повседневного спроса (холсты, кожи). Конфискованные
предметы почти целиком идут на пользу трудящегося русского населения! Частично
еще существующему несогласию с работой в Германии нужно
противопоставить указание на необходимость этого, вызванную
исключительно требованиями военного хозяйства, и распространение картин
и плакатов о хорошем обращении и о беззаботной жизни в прекрасной
Германии. Первоначальные ошибки следует объяснить трудностями
организации и проведения подобных массовых мероприятий. Известно,
что первоначальные жалобы небольшой части восточных рабочих почти
полностью прекратились и что все немецкие органы делают все возможное,
чтобы устранить существующие недостатки. При притоке беженцев в
какой-либо район необходимо бороться с вражеской пропагандой,
утверждающей, что эвакуация связана с отходом фронта. Нужно
соответствующим образом разъяснять населению, что эвакуация проводится
исключительно в интересах эвакуируемых семей, чтобы защитить их от
нападений банд». Вопрос о том, как в действительности жилось
«остарбайтерам» – тем молодым людям, которые добровольно или по большей
части принудительно отправились на работы в рейх, – остро стоял в
пропагандистских материалах обеих сторон. Издаваемые немцами газеты и
журналы на русском, украинском и белорусском языках всячески
превозносили сытую и счастливую жизнь восточных рабочих. Партизанские
газеты и листовки, напротив, рисовали ее как сплошной ад и утверждали,
что угнанных ждет в Германии верная смерть. Советская сторона была
заинтересована в жителях оккупированных территорий прежде всего как в
резерве пополнений для Красной Армии, а также как в рабочей силе для
промышленности. Сталин не собирался просто так отдавать Гитлеру своих
граждан и предписывал партизанам всеми силами противодействовать
отправке людей на Запад. Истина же, скорее всего, находилась где-то
между двумя пропагандистскими картинками. Среди угнанных в
Германию оказалась уже знакомая нам Елена Скрябина. В своем дневнике
она оставила зарисовки жизни «остарбайтеров». Вот какие условия,
например, были в промежуточном лагере под Лодзью: «Все, что мы,
советские, получаем здесь, кажется нам роскошью. На нас четверых и еще
на одну семью, мать с сыном, выделили две большие комнаты с балконом.
Еды вполне хватает: на каждого 300 граммов хлеба, три яблока, 50
граммов масла, 100 граммов колбасы, джем. На обед овощной суп. В
магазинах можно купить бумагу, конверты, мыло. В овощных продают
морковь и капусту. Все баснословно дешево. Как в сказке… Мы уже давно
отвыкли от нормальной жизни, от магазинов, продуктов… В Виннице,
например, блокнот для дневника стоил 500 рублей (что превышало месячную
зарплату большинства местных рабочих и служащих. – Б. С), а здесь всего 80 пфеннигов». В
самой Германии жизнь «остарбайтеров» тоже оказалась довольно сносной,
хотя и пайки, и зарплата были значительно меньше, чем у немцев: «Война
изменила судьбы русской и украинской молодежи. В 16—17 лет их оторвали
от родины, забросили на чужбину, где на них смотрят через колючую
проволоку как на диких зверей в зоопарке или в цирке. Постепенно
отношение к ним меняется. Девушки начали получать кое-что из вещей и
теперь мало чем отличаются от немок. Остригли волосы, сделали модные
прически, ходят в красивых платьях и туфлях на высоком каблуке.
Стоптанных тапочек уже не увидишь. После рабочей смены и по
воскресеньям они работают в немецких домах и плату берут не деньгами, а
одеждой, которую наша портниха им перещивает. Гораздо труднее одеться
юношам, но они достают поношенные пиджаки и несут их к той же
Александре на переделку, а платят – продуктами, которые они получают от
местных крестьян за свой тяжелый труд. Наши «остарбайтеры»
завоевали хорошую репутацию как на фабрике, так и среди местного
населения: работают быстро и хорошо… Во многих отношениях они превзошли
рабочих других национальностей… Каждый немец стремится заполучить к
себе в цех как можно больше русских… Рабочих в лагере кормят
плохо. На завтрак хлеб и так называемый эрзац-кофе; на обед – овощной
суп, чаще из репы; в семь часов – опять суп. В воскресных супах плавают
маленькие кусочки мяса, а на второе дают картошку на маргарине.
Непонятно, как при такой плохой кормежке наши люди ухитряются выполнять
тяжелую работу. Поддерживает их силы в основном то, что они с
разрешения коменданта по вечерам работают на местных крестьян, которые
кормят их и дают еще кое-что с собой». Жители оккупированных
территорий получали из немецких и коллаборационистских газет и листовок
картину, весьма далекую от действительности. В 1943 году сюда запретили
доставлять немецкие и эмигрантские газеты из Берлина, предназначавшиеся
для населения рейха, так как многие события там трактовались иначе, чем
в изданиях для «восточных территорий». Ведь в Германии по-прежнему был
в ходу тезис об «унтерменшах», а происходившее на фронте порой
освещалось более реалистично. Поражения вермахта немецкая и
коллаборационистская пропаганда старалась как можно дольше замалчивать.
Например, 16 декабря 1942 года, когда армия Паулюса в Сталинграде уже
три недели находилась в кольце, локотский «Голос народа» продолжал
публиковать бодрые сводки германского командования: «В
Сталинграде, где из 24 районов 22 находятся в германских руках,
гренадерские части огнеметными танками уничтожили большое количество
мортир и минометов». А Н. П.Богданов в последнем номере рижского
иллюстрированного журнала «Новый путь» за 1942 год убеждал читателей,
что баланс этого года – в пользу Германии. Картина боевых действий была
представлена здесь с точностью до наоборот: «Военное положение на
Востоке ясно: Балтийские государства, Белоруссия, Украина и Донецкий
бассейн и часть Кавказа заняты европейскими войсками (пропагандист
забыл сказать, что к тому времени от «европейских» армий Италии,
Румынии и Венгрии на Юге России уже мало что осталось. – Б. С).
У Сталинграда германские части перерезают Волгу, а с нею и подвоз нефти
из Баку в Москву (и ни слова о том, что сами германские части на Волге
отрезаны и обречены на гибель. – Б. С). Борьба подходит к
концу. Большевики борются из последних сил. Сталин заставляет свою
армию наступать на Дону и под Калинином, московское радио, как и в
прошлую зиму, изобретает победы. Но и это не поможет. То, что не
удалось в прошлую зиму, в этом году обречено на полную гибель.
Германская армия прекрасно вооружена. В этом мы можем убедиться сами.
Генерал Мороз эту зиму является их союзником. Общие силы всей Европы с
каждым днем укрепляют фронт. Вспомним весну 1942 года. Она
ознаменовалась победами германцев в Крыму, Ростове, Краснодаре,
Ворошиловске, Пятигорске и в Новороссийске. Следующей весной
наступление будет продолжаться. Стратегия Гитлера закономерна. В то
время как мощь Европы растет, силы большевизма исчерпываются. Преданные
своими англо-американскими друзьями, они накануне гибели. Политический
и военный баланс 1942 года показывает, что положение Гитлера в Европе
тверже, чем когда-либо. В Северной Африке англичане и американцы также
не могут отметить успеха (Эль-Аламейн не в счет! – Б. С,). Организация освобожденных от большевизма областей играет чрезвычайно крупную роль в хозяйственном положении новой Европы. Благодаря
успехам немецкого подводного флота тают силы Англии. Рузвельт может
наблюдать за тем, как высылаемая им помощь исчезает в волнах океана.
Большевизм быстрыми шагами идет к своей гибели. Это докажет 1943 год». Но
толку от этой пропаганды не было никакого. Слухи о германских
поражениях очень быстро распространялись среди населения. Исходили они
как от партизан и советских листовок со сводками Совинформбюро, так и
от самих солдат и офицеров вермахта. В белорусской партизанской газете
«Патриот Родины» уже 15 января 1943 года, за три недели до того, как
германская печать официально признала поражение под Сталинградом и
гибель 6-й армии, появилась заметка «Немецкие солдаты питаются
падалью». Там цитировались показания пленного немецкого летчика Пауля
Зольта о ситуации в Сталинграде: «Положение немецких войск, находящихся в окружении, очень тяжелое. Солдаты едят даже падаль и трупы дохлых лошадей». Катастрофа
под Сталинградом вызвала настоящую растерянность среди
коллаборационистов, что не могло не отразиться даже в пропагандистских
статьях. 6 февраля 1943 года «Голос Крыма» в передовице под громким
названием «Моральная чистоплотность» нахваливал министерство доктора
Геббельса и германских военных и обрушивал громы и молнии на
Совинформбюро и Красную Армию: «Германское командование
отличается абсолютной правдивостью в своих сообщениях о ходе военных
операций. Если германские сводки давали нам сведения о поистине
замечательных успехах германского оружия, то успехи эти наглядно
представали перед нами в виде появления германской армии в новых
занятых ею областях, в течение почти полутора лет отодвигающихся все
далее и далее на Восток… Правдивость всегда является показателем силы и могущества народа. Тому, кто силен, незачем лгать и обманывать. Мы
знаем также, и знаем на нашем собственном опыте здесь, в Крыму, что
большевики никогда не говорили правды. Они скрывали истинное положение
вещей от своего народа и мало сказать скрывали, но и рисовали настоящее
свое положение в совершенно извращенном виде. Достаточно указать на то,
что накануне падения Крыма перед приходом германской армии советская
газета «Красный Крым» уверяла своих читателей, что Крым никогда не
будет сдан немцам. Большевики лгали и лгут в своих сводках без зазрения
совести (после окружения 6-й армии в Сталинграде точно так же стали
врать в своих сводках и немцы. – Б. С), они лгут и тогда, когда несут поражения, и тогда, когда имеют тот или иной успех. Война
Германии с СССР ведется двадцать первый месяц. Двадцать месяцев
германская армия не несла никаких поражений. И вот на двадцать первом
месяце одной из германских армий после беспримерного героического
сопротивления пришлось в силу самой крайней необходимости пережить
тяжелую неудачу в Сталинграде. Германские солдаты погибли как
самоотверженные, благородные герои, никто в мире не посягнет на
какое-либо оскорбление и умаление героической обороны ими того города,
который они с поразительным искусством и мужеством в свое время взяли.
Германские сводки честно и смело сообщили об этом. По принятым
всем человечеством традициям павшего героя никогда не оскорбляли
никакие враги. Но большевики – не человечество. Подонки порабощенного
народа, лжецы и клеветники, они хотят местный успех превратить в общую
победу, они не признают даже заслуг своего противника. Они пытаются
опорочить своего честного врага, чтобы продолжать дальше всероссийский
обман, чтобы представить борющуюся с ними армию в самом
непривлекательном виде и убедить своих подневольных соотечественников в
том, что германская армия чуть ли уже не побеждена. Когда в стоячее болото советской пропаганды бросается «тов.» Лозовским (главой Совинформбюро. – Б.
С.) камень, от него расходятся круги по всей стране, ложь и подлость
распространяются всюду. Кто может что-либо возразить против этого в
СССР? Разумеется, такого смельчака найти трудно, ибо возражения в
сталинской вотчине заранее исключены наганами чекистов и доносами
советских шпионов… Разумеется, разумный честный человек не станет
его слушать и тем более передавать. Но есть еще некоторая «советская
прослойка» и в нашем обществе, и она-то и начинает бормотать всякую
чепуху… Пропойца с одутловатым лицом, перекупщица с любопытными
всевидящими глазами, лентяй, предлагающий из-под полы краденые
товары,.– вот достойная компания для распространения самых «точных
сведений», они знают все, не только то, что было, но и то, чего не было
и никогда не будет… Мы не моралисты и не будем говорить о падении
нравов, которые развращались большевиками 25 лет в СССР. Это знают все,
но мы не можем скрыть своей брезгливости к болтунам и лгунам. Моральная
чистоплотность должна быть преградой для всякой лжи, которую сеют
большевики». По прочтении чувство брезгливости, скорее, вызывает
неизвестный автор статьи, собственное предательство прикрывающий
призывами к моральной чистоплотности. Изредка попадались в
коллаборационистской печати и абсолютно объективные, нейтральные
материалы. Так, 23 мая 1943 года в той же симферопольской газете «Голос
Крыма» появилась статья И. Сельского «Писатель под запретом»,
посвященная Михаилу Булгакову и лишенная каких-либо следов влияния
национал-социалистической идеологии, антисемитизма или восхваления
Гитлера. Не менее активно, чем немцы, пропаганду на
оккупированной территории вели и советские партизаны. Пантелеймон
Кондратьевич Пономаренко еще в бытность членом Военных советов ряда
фронтов большое внимание уделял пропагандистской работе против войск
противника и на оккупированных территориях. 20 марта 1942 года он
сделал следующие заметки для доклада Сталину: «Армиям запрещено печатать листовки к немцам. Печатать может только центр или фронт. Поэтому: А)листовки содержат только «проблемы», на события непосредственно не откликаются, недопустимо запаздывают, а то и вовсе нет… Б)
немцы разрешают любые листовки, каждой части. Откликаются на каждое
событие, местное и международное. А мы ответить не можем». Пантелеймон Кондратьевич обратил внимание и на то, что немецкие листовки удачно маскируются под советские: «По форме и содержанию на заглавном листе советские «вперед на врага», внутри К. Р. (контрреволюция. – Б. С)». Шесть дней спустя Пономаренко отметил наступивший перелом в настроении народа и армии по сравнению с первыми месяцами войны: «У
нас при отступлении не было слышно, чтобы пели части. Идиотом
посчитался бы тот, кто слушал патефон. Приезжавшие артисты и эстрадники
были ненужными. Слушать их не хотелось, смеяться мало кто мог.
Положение было тяжелое, народ и армия думали. Шел тяжелый процесс
накопления уверенности в своей победе, несмотря на тяжелые потери.
Теперь положение тоже не легкое, на фронтах кровопролитные бои, но
народ и армия закалились, получили опыт, уверенность в победе полная, и
зазвучали песни на марше, на отдыхе, заиграл и патефон, появились
артисты и эстрадники. Их хотят слушать, звучит здоровый смех». Пантелеймон Кондратьевич сетовал, что по радио звучит не та музыка: «В
передачах радио слишком много классического. До Шостаковича нужно
дорасти. А прекрасные марши русских полков, особенно гвардейских.
Старинные песни русские. Почему композиторы не пишут марши наших
гвардейских дивизий. На фронте артисты гнусят старье какое-то, ничего
фронтового, веселого, или наивное до предела. Песни этой войны нет.
Пока наиболее любимая Дальневосточная партизанская. Песни партизан тоже
нет». Пономаренко обратил внимание на то, что многие советские
листовки чересчур абстрактны и не способны проникнуть в душу
германского солдата: «Прощай, Москва, – долой Гитлера» (лозунг на одной из главпуровских листовок. – Б. С.) под Ленинградом или на юге не понимают. Это для нас Москва символ, а для немца это география… Существуют
отделы по работе среди войск противника во всех политорганах.
По-видимому, они будут проводить свою работу среди покойников. Они, эти
отделы, не только сами ничего не делают, но и не дают делать другим. И
не думают, что можно сделать. Вбили себе в голову, что немцы в
блокированных гарнизонах дерутся до последнего и не сдаются. Легче
всего составить себе убеждения какие-либо и отказаться от работы. Конечно,
сдаваться будут мало, если А) не будем совершенно обращаться с
толковыми листовками, Б) если будем расстреливать пленных на виду у
немцев (под Холмом перебили группу, шедшую из города к нашим частям с
поднятыми руками)». Тогда же, весной 1942-го, Пономаренко
обратился к Сталину со специальной запиской, где говорил, в частности,
о необходимости более грамотно вести работу по разложению
неприятельских войск: «Для организации и руководства политической
работой по разложению немецких войск в Политических управлениях фронтов
имеются специальные отделы, а в Политических отделах армий – отделения.
С самого начала войны эти отделы и отделения совершенно бездействуют,
они не нашли ни форм, ни способов работы среди немецких солдат. Некоторые
наши товарищи из фактов зверств, упорства немецких солдат в обороне, из
сравнительно малого количества сдающихся в плен делают неправильный
вывод об абсолютной политической спаянности немецкой армии и,
следовательно, отсутствии условий для работы среди них. Это
далеко не так. Местные жители освобожденных районов рассказывают о том,
что они встречались часто с боязливыми попытками проявления симпатий к
Советскому Союзу со стороны немецких солдат. Об этом же говорят
оставлявшиеся кое-где на стенах домов, сараев надписи: «Да здравствует
Советский Союз!», «Да здравствует товарищ Сталин!», сделанные на
немецком языке тайно немецкими солдатами. Об этом же говорят все
учащающиеся случаи расстрелов немецких солдат за различные высказывания
и расстрелы при попытках перебежать на нашу сторону. Мы знаем случаи,
когда целые группы немецких солдат расстреливались за антивоенную
пропаганду. Надо также учесть, что в связи с огромными потерями
немцев в армию пришли старые возраста, более думающие и более
цепляющиеся за жизнь. Среди них много людей, состоявших в
социал-демократической и коммунистической партиях Германии,
сочувствовавших компартии Германии, в свое время голосовавших за нее
при выборах в рейхстаг. Наконец, в германской армии есть много людей,
родственники которых убиты или заключены в концлагеря фашистами.
Поэтому, независимо от политической оценки поведения германского
рабочего класса, несмотря на то что многие германские рабочие испорчены
гитлеризмом, ошибочно думать, что среди этих людей не стало элементов,
ненавидящих Гитлера, что среди них не стало людей, в той или иной
степени симпатизирующих Советскому Союзу, или людей, сомневающихся в
справедливости затеянной войны, людей, ищущих выход из войны. Следовательно, почва для политической работы по разложению германской армии есть… До
сих пор не направлен в войска противника ни один распропагандированный
немецкий солдат. Не выявлены среди пленных бывшие германские
коммунисты, которых можно было бы подготовить и послать обратно для
работы. У нас существуют долгие годы институты иностранных языков, в
них обучались и выпущены десятки тысяч людей, а мы не можем послать
одну-две сотни людей, знающих немецкий язык, к нашим товарищам –
подпольщикам на оккупированную территорию для того, чтобы,
обосновавшись там и поступив даже на службу в местные органы или
переводчиком, можно было бы практически начать работу среди немецких
солдат. Единственным пока способом работы среди немецких солдат
являются листовки. Но их издание почему-то жестко зацентрализовано. Не
только дивизии, но даже армии не имеют права выпускать листовки,
обращенные к немецким солдатам. Такая централизация, кроме вреда,
ничего не приносит. Листовки из Главного Политического управления
приходят с опозданием, часто вовсе отсутствуют. Посвящены они главным
образом общим для всех фронтов вопросам. Конечно,, эти общие листовки
нужны, но чаще всего нужна листовка оперативная, по конкретному поводу.
Например, на сбитом самолете захвачены тюки писем к солдатам окруженной
немецкой части. Целесообразно было бы во все письма вложить по
листовке, запечатать и в этих же тюках ночью сбросить. По идее хорошо,
но практически невозможно, так как листовку может составлять только
ГлавПУРККА или фронт. Политические работники армии этим недовольны.
Немцы сбрасывают много листовок… Они разбрасывают листовки, обращенные
непосредственно к дивизиям, с указанием их номеров и командиров.
Например, как только появился у нас корпус Лизюкова, они тотчас над ним
разбросали листовку с критикой его брошюры. Листовка озаглавлена «Чему
учит нас Герой Советского Союза т. Лизюков». Появилось пополнение из
Средней Азии, тотчас же появились немецкие листовки на узбекском,
казахском, татарском, туркменском и башкирском языках (справедливости
ради замечу, что татары и башкиры к Средней Азии никакого отношения не
имели, поэтому непонятно, почему Пантелеймон Кондратьевич связал
появление листовок на татарском и башкирском с прибытием
среднеазиатского пополнения. – Б. С). А мы не можем этого
делать, хотя знаем, что в сосредоточенных в районе Витебска резервах
немцев есть французы, итальянцы, венгры, испанцы, австрийцы. Знаем
также, что в районе Лиозно, начав с драки между офицерами, разгорелся
настоящий бой между пятитысячной частью французов и немцами (это
сообщение было «уткой» чистой воды. – Б. С.). Было много убитых и раненых. Французская часть была немедленно увезена. Неужели
ГлавПУРККА одним-двумя мастерами – составителями листовок надеется
охватить все и использовать все подчас необычные возможности на всех
фронтах. Этого никогда не будет. Получается, что немцы нами же
поставлены в этом отношении в преимущественное положение. Эта
централизация, безусловно, должна быть отменена. Листовки должно быть
разрешено выпускать армиям и даже, по мере надобности, политотделам
дивизий». Пантелеймон Кондратьевич высоко оценивал немецкие пропагандистские материалы: «Геббельсовская
служба пропаганды разработала целую серию психологических приемов
воздействия на солдат и обывателя. Мы ни в коей мере не должны
пренебрегать изучением форм и содержания этой пропаганды для того,
чтобы преподносить немецкому солдату наш пропагандистский материал в
том виде, к какому он психологически привык. В отношении пропаганды
среди наших– войск и населения немцы это делают довольно
последовательно. Листовки, разбрасываемые ими сейчас, по форме и
внешнему виду, если не вчитываться в них, – наши листовки. Например,
изображается красноармеец, идущий в атаку с возгласом: «Вперед на
врага!» – а на обороте фашистское содержание этого лозунга. Все их
газеты, издаваемые для населения, по внешности буквально копируют наши
газеты. Издаваемая немцами «Правда» по формату, набору, заголовку и
расположению материала копирует нашу «Правду», заголовки статей даже по
смыслу наши. Чтобы определить контрреволюционный смысл, необходимо
вчитаться в газету. Или начинают листовку с крупного текста «Да
здравствует союз России с Великобританией!» – и далее мелким шрифтом, –
так говорят вам ваши управители и далее контрреволюционный смысл. Здесь
преследуется ясная цель. Сделать более удобным распространение,
заставить противника не отбросить, а удержать листовку в руках до
прочтения смысла. Очевидно, было бы полезно и нам издавать для немецких
солдат какой-нибудь «Фелькишер Беобахтер» или по типу издаваемых
ставкой Гитлера «Сообщений для армии». Немцы в пропаганде
исключительное внимание уделяют юмору и сатире. Во всех газетах и
журналах много юмора, направленного на высмеивание трудностей войны.
Вот несколько примеров. В Германии огромная нехватка кофе, столь
привычного и необходимого для германского обывателя. В журналах
появляются карикатуры примерно такого содержания: по улице у складов в
юмористических позах женщины, заглядывающие в щели, окна, двери и т. д.
Под карикатурой надпись: «Стены складов, в которых раньше помещалось
кофе, до сих пор испускают ясный кофейный запах, привлекающий к себе
множество горожан и приезжих». Или, например, карикатура: в
ресторане кушающий обращается к официанту: «Сегодня у вас парная
говядина», официант отвечает: «Мы ее перед убоем кормили две недели
овсом и, кроме того, подвешивали, хотя мы это вынуждены были делать еще
и потому, что она уже не могла стоять». И много другого на разные темы,
относящиеся к внутренним трудностям в Германии. Еще больше
посвящается фронту. С фронта проникают слухи о том, что немецкие
солдаты утопают в грязи, об этом пишут почти все солдаты. Население
начинает беспокоиться. Появляется серия карикатур, рисующих, как немец
приспосабливается к грязи. Здесь и грязевая ванна, полезная для
здоровья. Здесь и дождевой душ – счастье солдата, омывающий его от
походной пыли. Здесь и удобства для бритья – голый солдат сидит в луже,
а в другой луже кисточкой разводит мыло для бритья, и другие веселые
глупости на эту тему. Армию мучают вши. В солдатских письмах с
фронта посыпались сообщения о вшах как источнике больших бед для
немецкой армии. Опять-таки появляются многочисленные карикатуры на эту
тему. Например, серия карикатур под названием «Вши и земляк».
Карикатура первая: огромные вши запряжены в тележку. Солдат с кнутиком
погоняет их. Надпись: «Все знают, что существуют блошиные цирки, и если
сейчас их нет, то, конечно, не один земляк на Восточном фронте задавал
себе вопрос – не поддаются ли вши дрессировке?» Карикатура вторая:
искусанный солдат. Надпись: «И разве нельзя научить этих бестий хотя бы
тому, чтобы они кусали тебя более красиво, а не просто беспорядочно
покрывали бы кожу красными точками». Карикатура третья: извивающийся от
укусов вшей солдат. Надпись: «Но дело не зашло еще так далеко, пока что
не земляк дрессирует вшей, а наоборот, вши – его» и т. п. Природа
этого дела, конечно, понятна. Надо отвлечь солдат и народ от плохих
мыслей. Самое важное, конечно, заключается в том, что всю правду об
истинном положении сказать нельзя. Это будет катастрофой. Замалчивать
совершенно тоже нельзя, узнают об этом сами. И вот к
победно-истерическим речам фюрера для трудностей, от которых нельзя
уйти, делается попытка найти отдушину в виде смеха. И солдаты, и
обыватели вначале смеялись. Солдаты смеялись больше над карикатурами о
трудностях в тылу, потому что они их непосредственно не касались, и
меньше смеялись над фронтовыми, потому что они касались их шкуры.
Обыватели в тылу наоборот. Потом стали смеяться меньше, а теперь,
кажется, перестали вовсе. Вот тут-то мы и должны помочь им начать
смеяться над обещанием Гитлера закончить войну сначала в три недели, а
потом в 1941 году, а теперь заявившим, что он вообще не знает, когда
окончится война. Смеяться над несбыточными потугами Гитлера и его своры
повалить Советский Союз. Смеяться над «заботой» гитлеровцев о народе,
над союзниками Германии – Румынией, Италией и т. д. На днях из
гарнизона Холма к нам перебежал молодой немецкий солдат. На вопрос,
читал ли он наши листовки, ответил: «Читал», затем весело рассмеялся и
заявил: «Одна листовка очень понравилась» – и, продолжая смеяться,
рассказал: эта листовка была очень смешной, на ней на одной стороне был
нарисован жареный гусь и написано: «Германский солдат, хочешь ли ты
иметь всегда жареного гуся? Смотри на обороте». На обороте нарисован
Гитлер со свернутой шеей и надпись: «Тогда сверни сначала шею этому
гусю». «Мы, – говорит пленный, – в роте даже после того, как листовку у
нас забрали, много смеялись и часто спрашивали друг у друга – Ганс,
хочешь ли ты иметь всегда жареного гуся? И затем следовал общий смех».
Удача этой листовки несомненна. Она прочитана, смысл острый, ее солдаты
даже запомнили. У нас подобные листовки и обращения напрасно считают
примитивными. Нельзя рассчитывать свои печатные материалы,
распространяемые среди людей с немецкой психологией, на восприятие
людьми, подобными составителям листовок». Подчеркну, что уже в
1942-м моральное состояние германских войск в России было далеким от
идеала. В руки партизан попал приказ врача 15-й немецкой пехотной
дивизии доктора Швеха, относящийся к августу этого года. Там
отмечалось, что в дивизии участились случаи симуляции, которые «даже
опытными врачами не могут быть отличимы от истинных заболеваний».
Симулянты научились мастерски имитировать самые различные заболевания –
от дизентерии и порока сердца до нервного тика и ревматизма, от ишиаса
до самострела, который невозможно отличить от боевого ранения. «Порок
сердца», например, достигался за счет длительного жевания табака или
русской махорки. Доктор Швех возмущался: «Как раз подобные симулянты на
длительное время исчезают в этапных лазаретах и на родине». Он
обращался к сознательности солдат: «Так как все перечисленные варианты
симуляции неотличимы никакими медицинскими экспертизами от подлинных
заболеваний, я… апеллирую к национальному чувству ответственности,
долга и народной спаянности каждого осматриваемого. Каждый немецкий
солдат должен сегодня осознать, чем он обязан всей массе германского
народа». Однако, чем хуже шли дела на фронте, тем все больше
немецких солдат и даже офицеров стремились подольше задержаться в тылу.
В 1943—1944 годах в руки партизан попадали немецкие приказы,
направленные против тех, кто подделывал отпускные документы или справки
из госпиталей, а также продовольственные аттестаты и месяцами на
законных основаниях околачивался вдали от линии фронта. Нередко группы
таких «полудезертиров» грабили местное население, что еще больше
настраивало его против немцев. Некоторые из них рассчитывали
пересидеть в партизанском крае до конца войны, в неблагоприятном для
Германии исходе которой уже не сомневались. 13 февраля 1943 года газета
Смолевичского райкома Компартии Белоруссии «Смерть фашизму»
опубликовала письмо немецкого солдата Йозефа В., перебежавшего в один
из партизанских отрядов. Он нахваливал своему командиру фельдфебелю
Юнгу жизнь у партизан: «Я нахожусь в партизанском отряде. Увидел
здесь то, чего как раз не представлял себе. Партизаны целиком посвятили
себя борьбе с теми, кто хочет поработить их Родину, и они уверены в
победе. Таких людей, убежденных в своей правоте своего дела, победить
нельзя. Как живут партизаны? Приблизительно до 9 часов утра я могу
спать, затем иду завтракать и кушаю за одним столом с офицерами.
Питание хорошее. Правда, часто партизаны идут на трудные операции. Но
никто на трудности не жалуется… Я даю вам хороший совет – если вы
хотите спасти себе жизнь и бороться за народ, переходите к партизанам.
Я живу свободно, офицеры и солдаты ко мне очень хорошо относятся». Действительно,
если немецкому солдату не доверяли настолько, чтобы не брать его на
боевые операции, то на долю перебежчика оставались не слишком
обременительные хозяйственные работы, а кормили его даже получше, чем в
вермахте. Одни германские военнослужащие уходили к партизанам по
антифашистским мотивам, другие – по шкурническим, чтобы любой ценой
уцелеть. Наверное, встречались и просто пацифисты, которые
принципиально не хотели брать в руки оружие. В последние полтора
года войны на сторону партизан порой переходили не только солдаты
вермахта, но даже сотрудники зондеркоманд. В частности, бывший шофер
одной из групп СД (№7-АС) в Белору
