27. Агнессе Павловне Подмазенко
Добрый день, дорогая и милая Алюся!
В связи с некоторыми обстоятельствами у нас с тобой связь письменная почти
что прервалась, что меня очень сильно беспокоит. И особенно беспокоит потому,
что эта связь перервалась как раз в такое время, когда мне особенно хотелось бы
не только знать все о тебе, а и узнать о нашем дорогом — сыне (или дочери), —
чего я сейчас сказать не могу. Как хотелось бы все это узнать быстрее. Так
хочется узнать — как все ли благополучно обошлось и особенно как твое, дорогое
для меня и нашего ребенка, здоровье, а заодно, и как здоровье и какой у нас с
тобой получился ребенок? Все это, естественно, меня сильно волнует. И только
одно, что сейчас все наши мысли должны быть направлены для борьбы с проклятыми
фашистами в борьбе за нашу дорогую Родину всех людей нашего Союза, успокаивает
меня...
Дорогая и милая Аля, как давно я от тебя ничего не получал. Пойми, что это
зависит не от нас. Я сейчас выполняю ответственную задачу. Письмо [357] от тебя ко мне и наоборот идет гораздо дольше, чем раньше,
когда я был на старом месте. Что можно сказать о себе? Бьем фашистов крепко и
готовим им крепкие весенние подарки еще сильнее. Работаю примерно на той же
должности когда был с тобой вместе, только объемом она гораздо больше, почетнее,
ответственнее. Но ты прекрасно знаешь, что, куда твоего Андрюшу ни пошлют
правительство и партия, — он всегда любую задачу выполнит с честью. Сейчас много
работал, когда выпадает немного свободного времени, думаю только о вас, мои
дорогие (ты — и ребенок), — больше у меня нет никого, близких моей душе и
сердцу. Как хотелось бы сейчас вас видеть, целовать-ласкать, но пока это можно
только в письме.
Дорогой Алик! Поправляйся быстрее, устраивай ребенка, а предварительно пиши,
что тебе для этого нужно из материальных средств, и скорее, скорее ко мне. Жду
тебя с нетерпением, и работа тебя также ждет. Как и раньше, будем с тобой рука
об руку громить ненавистных фашистов, разбивших нашу счастливую жизнь.
Дорогой и ненаглядный Алик! Прошу тебя, пиши скорее ответ, и я вышлю за тобой
Кузина. Пиши скорее, что нужно сделать и что захватить с собой. Поздравляю тебя
с пролетарским праздником 1-е Мая. Желаю и хочу, чтобы вы этот праздник провели
в счастливой и хорошей обстановке домашнего очага. Я всегда, а первого мая в
особенности, мысленно буду с вами, а мы в это время будем задавать фашистам
жару. Поцелуй за меня крепко, крепко нашего дорогого Андрюшу или Алю (или
Жеку) — только, смотри, не «придуши». Не менее крепко поцелуй Юрика. Выздоровел
он или все еще продолжает болеть — напиши. Хотелось бы, чтобы вы все были
здоровы и бодры.
Дорогой и милый Алик! Очень-очень жду твоего письма, и тогда т. Кузин
немедленно поедет за тобой. Мы находимся уже не так далеко от того места, где
живет твоя бабушка. Проехать к нам к тому времени будет не так трудно. Пиши,
какая у вас погода. У нас все залило — водополье в полном разгаре.
Милый, любимый, дорогой Алик! Обнимаю, прижимаю к своей груди и крепко,
крепко тебя целую невообразимое количество раз. Жду с нетерпением твоего ответа
и, самое главное, тебя. Сам здоров и бодр, крепко пополнел. Думаю, что я теперь
тебя гораздо полнее. Скорее ответ.
Твой всегда и всюду Андрюша.
26 апреля 1942.
28. Агнессе Павловне Подмазенко
Здравствуй, дорогой и милый Алик!
Спешу сообщить тебе, что я бодр и здоров. Бьем фашистов по-прежнему.
Поздравляю с наступающим праздником 1-е Мая. Желаю провести его счастливо и
радостно. Одновременно с этим шлю тебе письмо. Ответ [358]
жду немедленно, и тогда приедет к тебе Кузин. Привет маме, папе, Юрику и
маленькому Андрюше — так, что ли?
Дорогой и милый Алик! Скорее сообщай твое здоровье и всех остальных, жду с
нетерпением. Привет всем знакомым. Целую крепко и много раз.
Твой Андрюша.
26.4.42.
В письме жду от тебя, что тебе нужно выслать с тов. Кузиным. Целую.
Твой Андрюша.
29. Анне Михайловне Власовой
Добрый день, дорогая и милая Аня!
Спешу сообщить тебе, что я здоров и бодр, чего и тебе от души желаю. Получил
от тебя два письма, за которые благодарю. Ответ послал письмом. Как получишь,
немедленно отвечай. Я тебе в письме подробно описал, как поступать, если
задумаешь поехать к Вере. Я вышлю тебе одного товарища — он тебя довезет до
места. Пиши, что тебе с ним выслать необходимого из вещей. И какие нужны
документы. Дела у нас идут хорошо. Фашистов бьем по-прежнему. А пока до твоего
письма. Целую крепко и много раз. Твой Андрюша.
Р. S. Всем привет. Напиши привет Вере, Наде и в деревню. Писем я ни от кого
не получал. Целую крепко.
Твой Андрюша.
27.4.42 г.
30. Агнессе Павловне Подмазенко
Добрый день, дорогая и милая Алик!
Сегодня получил от тебя сразу два письма, чему был несказанно рад. Дорогой и
милый Алюсик. Мне очень обидно, что ты пишешь мне такие нехорошие письма. Из
твоих писем можно понять, что я как бы изменился в нехорошую сторону. Эти намеки
на «обслуживание» и т.д. Милый и родной Алюсик! Это совершенно обижает меня.
Ведь ты, наверное, сама прекрасно знаешь, что, кроме тебя, у меня никого в жизни
нет. Я по-прежнему такой, какой был с тобой в последние дни перед твоим
отъездом. Разница только в том, что теперь я очень сильно по тебе скучаю и жду
тебя с нетерпением, когда ты будешь со мной. Как только получу от тебя письмо,
немедленно высылаю Кузина к тебе, но от тебя ответа нет. Я волнуюсь. Что у тебя?
Сын? Дочь! Не мучь, скорее пиши. Люблю тебя по-прежнему сильно и больше всех на
свете. Думается мне, никто так тебя еще никогда не любил. И очень горько читать
упреки именно от тебя, моя дорогая. Получил письмо от Жеки. Как с ее стороны
благородно — прислала мне цветы. Она отдает свою кровь раненым бойцам. Истинно
[359] святая женщина. Да простятся ей все грехи ее. Дорогой
и милый Алик! Жду твоего письма немедленно. А пока до твоего письма и до тебя.
Обнимаю, прижимаю и целую крепко. Твой всегда и всюду Андрюша.
Дорогой и милый Алик! Прости, что так плохо написал (плохим почерком) — это я
тороплюсь, так как стоит человек и ждет моего письма к отправке на небольшое
расстояние по воздуху. Очень хочется, чтобы письмо скорее попало к тебе. Сам я
бодр и здоров, чего особенно тебе сейчас от души желаю. Фашистов бьем
по-прежнему. В этом году надеемся ликвидировать их полностью. Такую задачу нам
поставил наш Великий вождь, и мы ее должны во что бы то ни стало выполнить.
Дорогой и милый, роднинький Алюсик! Скорее отвечай, с нетерпением ожидаю твоего
письма. О наших делах тебе полностью расскажет Кузин, когда приедет к тебе.
Напиши, что тебе надо будет захватить Кузину с собой. Ты писала в отношении
наших вещей, которые находятся у Чижма, так, я думаю, они не пропадут. Я Кузину
это скажу, когда он к тебе выедет. Будешь писать письмо Жеке, напиши ей от меня
привет и наилучшие мои ей пожелания. Будет время, и я ей черкну. Привет маме и
Юрику. Поцелуй всех их за меня крепко-крепко. Одним словом, передай им мой
фронтовой поцелуй. Себя, конечно, поцеловать ты не можешь, поэтому попроси Юрика
передать тебе мой поцелуй. Я бы просил и своего маленького, но он, видимо, пока
еще несознательная масса. Ну, всего. Желаю здоровья и счастья. Целую крепко и
много раз.
Твой Андрюша.
10.5.42.
31. Анне Михайловне Власовой
Добрый день, дорогая и милая Аня!
Еще вчера получил от тебя сразу два письма. Долго думал и решил послать к
тебе своего адъютанта капитана т. Кузина. Для поправки твоего здоровья
физического и морального успокоения тебе надо немедленно переехать на родину, в
Ломакино. Все же там находится Вера, твоя сестра, и главное — это то, что ты
будешь жить недалеко все же от меня, чем сейчас, и я всегда могу быстро к тебе
кого-либо послать или что-либо устроить и помочь тебе. Кроме того, тебя там так
все волнует, а тебе надо спокойствие. Здоровье твое и так достаточно
надломленное, и его надо крепко беречь. Я всегда тебе об этом и говорил, и
писал, но ты никогда меня не слушала и последние события тебя особенно
расстроили. Я знаю, ты всегда за всех болеешь душой, а о себе абсолютно никак не
беспокоишься. Я даже думал тебя действительно взять даже к себе. Но это было бы
большой моей ошибкой. Всех наших военных «прелестей» ты, конечно, с твоим
здоровьем не переживешь, и я бы тебя только этим быстрее угробил. Дорогая моя,
любимая и родная Аня! Как тебе там ни тяжело, но пойми, что переживают люди на
войне, это не поддается [360] описанию. Эта война особенно
жестока. Сволочи фашисты ведь решили совсем варварски стереть с лица земли наш
могучий народ. Конечно, это их бредни. Конечно, мы уничтожим эту гадину. Но
пойми, что сейчас война идет жестоко. По крайней мере твое сердце не выдержит.
Поэтому я буду очень рад, если ты будешь в Ломакине и всех этих ужасов не
увидишь. Я мужчина и, как тебе известно, всю свою жизнь солдат и то немного
поседел и полысел, но думаю, что ты меня за это не разлюбишь. Так, что ли? Вот
как обстоит дело. Потерпи, моя дорогая. Скоро война все же кончится, и тогда
заживем еще лучше.
Дорогой Аник! Все, что тебе нужно будет из одежды и вообще, скажи Кузину, и,
когда он возвратится, я снова его пришлю уже тогда прямо в Ломакино во второй
раз. А сейчас он проводит тебя до самого Ломакина. Поедете через Москву — будете
у Тани. Там есть часть моих вещей. Кое-что найдешь из них нужным, возьми с собой
в Ломакино. Вещи тебе нужны для того, чтобы ты их меняла на продукты. Ничего не
жалей, все у нас будет, когда кончится война. Теперь о вещах наших. Часть наших
вещей в надежных руках, но их сейчас, естественно, взять не представляется
возможным. Я прошу тебя еще раз, ни о вещах, ни о чем другом не беспокойся.
Кончится эта ужасная война, все у тебя будет в излишке. По крайней мере будет
больше и лучше, чем мы имели до сих пор. Кроме того, я серьезно тебе говорю, что
часть наших вещей в сохранности, и придет время, мы их выручим. Вот и все. У
меня лично есть все — о мне не беспокойся — больше беспокойся о себе. Ты будешь
в Москве, сама увидишь мои вещи зимние и будешь знать, что я всем обеспечен. Еще
раз прошу тебя, беспокойся о себе, продавай, что у тебя есть и что, хотя и
немного, я тебе послал с Кузиным и что ты возьмешь из моих вещей в Москве (хотя
бы и все), и береги свое здоровье, вот одна моя к тебе просьба. Целую крепко и
много раз.
Твой всегда и всюду. Любящий Андрюша.
17.5.42.
32. Анне Михайловне Власовой
(Почт. отд. Сорочинская Чкаловской области, до востребования) Дорогая и
милая, родная Аня!
Хотелось бы в этом письме написать все, но ведь разве это в письме можно
сделать. Конечно, нет. Лучше было бы видеть тебя, бесконечно целовать и много
говорить о прошедших переживаниях, которые раньше с начала войны были очень и
очень тяжелы, потом под Москвой веселые минуты, часы и месяцы разгрома сволочей
и свидания с тов. Сталиным, нашим любимым Вождем. Эти незабываемые минуты. Он
даже меня спросил: где Ваша семья? Я, конечно, сказал. И он радовался, что моя
жена все же эвакуировалась из этого ада. Вот какой он Великий Человек. Дорогая
Аня! ведь очень многие среди нас сейчас потеряли свои [361]
семьи. Муж — жену, детей, а жена — мужа и т.д. Я все же рад хотя тому, что ты
жива и далеко от этой ужасной бойни, которую нам навязал фашизм. Но мы его,
черта, все равно уничтожим, и в этом нет никакого сомнения. И уничтожим в этом
же году. Дорогая Аня, милая, любимая, родная! Я тоже многое пережил. Ты,
вероятно, все это знаешь. Тебе об этом, наверное, уже все рассказали. Поэтому не
буду об этом вспоминать. Одно скажу: ведь недаром я получил звание
генерал-лейтенанта и орден Красного Знамени, и я два раза лично беседовал с
нашим великим Вождем. Это, конечно, так не дается. Тебе уже, наверное, известно,
что я командовал армией, которая обороняла Киев. Тебе также известно, что я
также командовал армией, которая разбила фашистов под Москвой и освободила
Солнечногорск, Волоколамск и др. города и села, а теперь также командую еще
большими войсками и честно выполняю задания правительства и партии и нашего
любимого вождя тов. Сталина. Дорогой и милый Аник! Родной мой! Я очень тебя
прошу, береги себя. Ничего не жалей, не волнуйся, кушай, для чего добывай себе
продовольствие на то, что у тебя есть деньги и небольшие вещи. О наших вещах не
беспокойся. Они в надежных руках, и будет время, мы их получим полностью. Сейчас
главное дело в сохранении твоего здоровья. Т. Кузин все тебе расскажет и
поможет, как сделать. Он тебя привезет в Москву, где ты заберешь кое-какие мои
вещи, и живи на них. Кроме того, в Ломакине нам будет легче прислать тебе
продовольствие. Устроим тебя, тогда возьмемся за переселение Нади и вообще
улучшим вашу жизнь в тылу. А о нас не беспокойся. Таня в Москве тебе все
расскажет, что я кормлюсь неплохо. Мои товарищи, которые со мной уже работают
больше чем полгода, заботятся обо мне. И главный среди них т. Кузин — мой
адъютант, которого я и посылаю к тебе. Он обо всем тебе расскажет. Хороший
скромный человек. Любит и бережет меня.
Дорогая Аня! Все, что тебе необходимо, скажи ему. Он или сам сделает или
передаст мне — я приму меры. Я дал тов. Кузину 5000 руб. денег. Это вам на
расходы по дороге; не хватит — вышлю еще. Аттестат переведете на Агинский
райвоенкомат, а пока до скорого свидания. Не волнуйся. Береги себя. Делай все
как лучше. Передавай всем привет в Ломакине и в Москве. Пожелайте нам успеха в
разгроме ненавистного врага. А пока обнимаю и крепко, крепко и много, много раз
целую свою милую Аню.
Твой всегда и всюду Андрюша.
17.5.42 г.
|