Власов был продолжателем белой идеи в борьбе за национальную Россию. Для большевиков это было страшное явление, таившее в себе смертельную угрозу. Если бы немцы поняли Власова и если бы политические обстоятельства сложились иначе, РОА одним своим появлением, единственно посредством пропаганды, без всякой борьбы, потрясла бы до самых основ всю сложную систему советского государственного аппарата{5}*.Как заявил на допросе в 1944 году барон Каулбарс, 80% советских военнопленных выступали «за национальную русскую добровольческую армию в русской форме для борьбы против большевизма». О том же пишут Ю. Терновский и Т. Бездетный: «Было время — в самом начале войны — когда почти все пленные были готовы сражаться против большевизма даже в рядах немецкой армии»{6}. Генерал Власов и его ближайшие сотрудники, хорошо знавшие условия в СССР, даже в 1943 году высказывали уверенность в том, что радикальное изменение курса немецкой политики на востоке привело бы к крушению сталинского режима{7}. [9]

Власов был продолжателем белой идеи в борьбе за национальную Россию. Для большевиков это было страшное явление, таившее в себе смертельную угрозу. Если бы немцы поняли Власова и если бы политические обстоятельства сложились иначе, РОА одним своим появлением, единственно посредством пропаганды, без всякой борьбы, потрясла бы до самых основ всю сложную систему советского государственного аппарата{5}*.Как заявил на допросе в 1944 году барон Каулбарс, 80% советских военнопленных выступали «за национальную русскую добровольческую армию в русской форме для борьбы против большевизма». О том же пишут Ю. Терновский и Т. Бездетный: «Было время — в самом начале войны — когда почти все пленные были готовы сражаться против большевизма даже в рядах немецкой армии»{6}. Генерал Власов и его ближайшие сотрудники, хорошо знавшие условия в СССР, даже в 1943 году высказывали уверенность в том, что радикальное изменение курса немецкой политики на востоке привело бы к крушению сталинского режима{7}. [9]