Глава пятая
Было бы понятно, если бы демонстрация фильма вызывалась необходимостью
изобличения отрицающих свое участие в работе КОНРа подсудимых.
Но необходимости такой не было... Никто из подсудимых не отрицал того, что
мог подтвердить фильм.
Тем не менее фильмы показали.
Ульриху зачем-то потребовалось вдруг сравнить сидящих на скамье подсудимых
власовцев с теми, какими они были в вершинную минуту своей жизни.
Или не Ульриху это потребовалось? Но тогда — кому?
История с показом фильма загадочная, почти мистическая.
Нечто от мистического действа есть и в тех вопросах, которые задавались после
демонстрации фильма подсудимым.
Сами вопросы в стенограмме не зафиксированы, но ответы подсудимых остались...
Подсудимый Жиленков. Я жил у немцев неплохо, а поэтому и
имел такой выхоленный вид немецкого генерала, который вы видели при просмотре
документального фильма заседания комитета.
Подсудимый Трухин. Когда я находился в президиуме, заснятом немцами
для проведения агитационной работы в фильме, который вы только что просмотрели,
я не думал о том, что мне сегодня придется сидеть на скамье подсудимых перед
советским правосудием. Но я знал, что когда-либо мне все-таки придется отвечать
за свои преступления перед Родиной.
Зачем надо принуждать подсудимого проводить сравнение себя нынешнего с тем,
каким он был полтора года назад, непонятно... Тут что-то пропущено в
стенограмме... [304] Кстати, заметим попутно, что
стенограмма, фиксирующая часы и минуты перерыва на обед, конец первого дня
заседания и начало второго не отмечает никак{63}.
Ответить на эти вопросы затруднительно, но очевидно, что что-то происходило в
эти часы, когда демонстрировались достаточно длинные — мне довелось посмотреть
их — фильмы. Очевидно, кто-то появлялся в зале, где шел закрытый процесс...
Сталин?
Это многое бы объяснило, но не все.
Непонятно, отчего так резко на этом месте в стенограмме меняется речь
Власова...
Власов. Когда я скатился окончательно в болото
контрреволюции, я уже вынужден был продолжать свою антисоветскую деятельность. Я
должен был выступать в Праге. Выступал и произносил исключительно гнусные и
клеветнические слова по отношению к СССР. Все это я сейчас просмотрел и
прослушал из кинофильма и первый несу полную ответственность за это.
Это уже не тот человек, что, отвечая на вопрос Ульриха, несколько часов назад
сказал: «Даже в 1943 году немцы не разрешали нам писать русских слов в этих
листовках»... Этот человек и слов-то русских не знает, а скрипит и скрежещет,
как плохо смазанная машина.
И вот только тогда и задает Власову свой главный вопрос Ульрих.
Ульрих. Подсудимый Власов, а теперь в общих чертах
расскажите суду, в чем вы конкретно признаете себя виновным?
Власов. Я признаю себя виновным в том, что, находясь в трудных
условиях, смалодушничал, сдался в плен немцам, клеветал на советское
командование, подписал листовку, содержавшую призыв к свержению Советов, за мир
с немцами, договорился с немцами о создании комитета. Моим именем делалось все,
и лишь с 1944 года я, до известной степени, чувствовал себя в той роли, которая
мне приписана, и с этого времени и успел сформировать все охвостье, всех
подонков, свел их в комитет, редактировал гнуснейший документ, формировал армию
для борьбы с Советским государством, я сражался с Красной Армией. Безусловно, я
вел самую активную борьбу с Советской властью и несу за это полную
ответственность. Мне было в последнее время ясно, что Германия погибла, но я не
решался идти к Советам. Правда, я не имел связи с Англией и Америкой, но я
надеялся на поддержку с их стороны в части создания мне условий для продолжения
антисоветской деятельности. [305]
Не бесцельно я оставлял Благовещенского и других, на которых, я мог
положиться в части продолжения борьбы с Советской властью. Именно мне
принадлежит основная роль формирования охвостья в борьбе с Советской властью
разными способами. Вообще все проводилось от моего имени, и я за это отвечаю.
Если бы немцы сразу же, как я перешел к ним, разрешили мне действовать против
Советов, то, безусловно, я был бы активным борцом.
Отметим еще один поворотный момент...
По стенограмме получается, что именно с этого момента Власов начинает
именовать своих сподвижников «подонками», «охвостьем»...
Вспомним, как разговаривали между собою подсудимые до демонстрации фильма.
Председательствующий. Подсудимый Власов, участвовали ли в
выпуске школы разведчиков? Почему отрицали это?
Власов. Я не отрицаю, меня просто не поняли. На выпуске школы
разведчиков я участвовал, держал антисоветскую речь, но спецзаданий перед
разведчиками не ставил.
П. Подсудимый Мальцев, напомните Власову ваши показания на очной
ставке.
Мальцев. Это было в середине мая. Ко мне заехали Власов и Жилен-ков и
пригласили меня поехать в школу на выпуск разведчиков... Показания мои на этот
счет являются правильными, и я их подтверждаю и заявляю, что Власов выступал
перед выпускниками и в своей речи преподал конкретное задание.
Власов. Показания Мальцева я подтверждаю.
А вот пикировка Андрея Андреевича Власова с Георгием Николаевичем Жиленковым,
о которой мы уже упоминали.
Власов. Подсудимый Жиленков не совсем точно рассказал суду
о своей роли в его связях с СС. В частности, он показал суду, что лишь по моему
указанию он связался с представителем СС. Это не совсем так. Жиленков первый
имел связь с представителями СС, и именно благодаря его роли я был принят
Гиммлером. До этого Гиммлер никогда меня не принимал.
Жиленков. Я не отрицаю показаний Власова, но хочу сказать, что только
после моей поездки в район Львова и установления связи с представителем Гиммлера
д'Алькэном при посредстве последнего нам удалось организовать встречу Власова с
Гиммлером. Мне было известно, что Гиммлер называл Власова перебежавшей свиньей и
дураком. На мою долю выпала роль доказать д'Алькэну, что Власов не свинья и не
дурак. Так, при моем участии была организована встреча Власова с Гиммлером.
[306]
А вот диалог Власова с Дмитрием Ефимовичем Закутным.
Власов. Я хотел бы внести некоторые поправки в показания
Закутно-го. Он показал, что по указаниям Минаева вступил в комитет с целью
контролирования его работы. Между тем он ничего не сказал о том, что именно он
завербовал в комитет до 60 процентов членов этого комитета, и, в частности, из
состава интеллигенции, которой я лично не располагал.
Закутный. Я не отрицаю показаний Власова.
Да, мы видим по этим цитатам из стенограммы процесса, что велико было
напряжение, в котором находились подсудимые... Но вместе с тем они ведут себя
вполне корректно. Не срываются на оскорбления друг друга...
И вдруг сразу: подонки... охвостье...
Чем был вызван этот слом, произошедший в тот промежуток времени, которые,
обозначено в стенограмме как демонстрация фильмов, объяснить невозможно...
Хотя мистическое объяснение, конечно, найти нетрудно.
Весь процесс строился как воспоминание Власова себя прежнего. Ему как бы
показывали его, а он смотрел на себя и узнавал или не узнавал.
Да... Это он... И это тоже он... Да, проявил малодушие... Да, запутался...
По дорогам войны, по тюремным коридорам блуждала душа генерала Власова и
пыталась найти дорогу...
Самому Власову эта дорога уже была найдена и определена.
Дорога к виселице, которую — в судебном зале слышно было, как стучат
топоры! — уже выстроили для него в тюремном дворе...
|