обвиняемого КОНЬКОВА Николая Васильевича

от 26–27 августа 1942 года.

КОНЬКОВ Николай Васильевич, 1919 года рождения,

уроженец города Уфы, Башкирской АССР,

русский, гражданин СССР,

образование 5 классов,

до призыва в армию работал шофером,

местожительство Смоленская область,

Вяземский район, Сазоновка.

Шофер машины генерал-лейтенанта ВЛАСОВА.

Допрос начат в 11.15. 26 августа 42 г. Допрос прерван в 16.30. 26 августа 42 г. до 21.00. 27 августа 42 г. Допрос окончен в 24.00. 27 августа 42 г.

...27 января 1942 г. в М. Вишере я получил назначение водить персональную машину генерал-лейтенанта КЛЫКОВА, в связи с чем я выехал в дер. Папертное, где располагался КП армии. Из деревни Папертное в феврале месяце 1942 г. штаб армии переехал в деревню Городок, где находился примерно до середины февраля месяца, после чего штаб переехал в деревню Нов. Кересть, затем штаб переехал в деревню Огорели, из деревни Огорели штаб переехал в деревню Озерье, а затем обратно в деревню Огорели.

В конце марта или в начале апреля месяца в виду болезни генерал-лейтенанта КЛЫКОВА вместо него был назначен командующий армией генерал-лейтенант ВЛАСОВ. Я по-прежнему был оставлен шофером персональной машины генерал-лейтенанта ВЛАСОВА.

В качестве шофера персональной машины генерал-лейтенанта Власова я служил до момента окружения нашей армии и моего пленения немцами.

ВОПРОС: Когда и сколько времени вы находились в окружении?

ОТВЕТ: С 29 мая 1942 г. до моего пленения, т.е. до 25-го июня 1942 г. я находился в окружении вместе со штабом и личным составом 2-й Ударной армии в районе деревни Н. Кересть — Мясной Бор.

ВОПРОС: Расскажите подробно все, что вам известно о боевых операциях 2-й Ударной армии в момент, когда она находилась в окружении.

ОТВЕТ: Точно рассказать, какие боевые операции проводила 2-я Ударная армия, находясь в окружении, не могу, но со слов красноармейцев и командиров мне было известно, что в июне месяце 1942 г. в районе ст. Мясной Бор удалось прорвать кольцо окружения и сделать «ворота» шириной 300 метров. В это время успели для армии подвезти продукты, эвакуировать часть раненых. Примерно через сутки эти «ворота» немцами были «закрыты», после чего командование армии сосредоточило все усилия на том, чтобы прорвать снова кольцо окружения в районе Мясного Бора, но все попытки успеха не имели.

В последующие дни наша армия снабжалась боеприпасами и продуктами посредством самолетов.

До 20–22 июня 1942 года, находясь в окружении, 2-я Ударная армия сохраняла полный боевой порядок, отдельные полки и бригады сдерживали натиск немецких войск с запада, востока и севера, а основные наши силы вели бои в районе ст. Мясной Бор с задачей прорвать кольцо окружения.

В это время ежедневно из штаба армии в район Мясной Бор выезжали, а позже ходили пешком командующий армией генерал-лейтенант Власов или член Военного Совета армии дивизионный комиссар ЗУЕВ. До 20 июня у командования была полная уверенность в том, что окружение будет прорвано.

20 июня с.г. я слышал от бойцов и командиров, что командующий армией генерал-лейтенант Власов запросил по радио штаб фронта о том, что предпринять с техникой и мат. частью вырваться, так как из окружения не удается. Каков был ответ на радиограмму, я не знаю, но на следующий день технику начали уничтожать.

Необходимо указать, что в последнее время полевая артиллерия и зенитная артиллерия свои действия прекратила, ввиду отсутствия боеприпасов. Оборону держали только ружейно-пулеметным огнем.

Попытка снабдить нашу армию боеприпасами посредством самолетов эффекта не имела, так как если в первые дни нашего окружения самолеты имели возможность приземляться в расположении нашей армии и подвозить боеприпасы, то в последние дни этой возможности не стало.

Продуктами армия снабжалась самолетами У-2 и «Дуглас», которые обычно прилетали в ночное время и сбрасывали эти продукты на парашютах.

В районе расположения нашей армии, как днем, так и ночью, господство в воздухе было за немцами. Наша истребительная авиация появлялась изредка. Часто было так, что наши истребители появлялись с опозданием, т.е. после того, как немецкие бомбардировщики, закончив бомбардировку наших частей, скрывались.

В ночное время я дважды наблюдал, как наши самолеты У-2 попадались под огонь «Мессершмитов» и расстреливались в воздухе, как один раз было сбито два самолета У-2. Второй раз я лично видел, как было сбито 3 самолета У-2. Часть сбитых самолетов сделала вынужденную посадку в расположении нашей армии, и я лично видел перевязанных раненых летчиков.

В последнее время бойцы частей 2-й Ударной армия питались тем, что ежедневно получали от 80 до 150 граммов сухарей, ели вареную конину и суп, приготовленный из травы.

21 июня 1942 года все работники штаба армии оставили КП штаба армии, так как место уже обстреливалось оружейным огнем со стороны немцев, и перешли в КП 279-й бригады, который находился в районе Мясного Бора.

В этот день, после того как была уничтожена мат. часть, командование приказало сосредоточить все силы для удара в районе Мясного Бора. Генерал-лейтенант Власов отправил на передовую так же две роты по охране штаба армии. Я и еще человек восемь шоферов остались при штабе в качестве охраны и в боях в этот день участия не принимали.

На следующий день, 22 июня с.г., командование издало приказ: всеми имеющимися силами идти на штурм обороны немцев в районе Мясного Бора. Этот штурм намечался на вечер 22 июня, в штурме принимали участие все: рядовой состав, шофера, командующий армией, начальник Особого отдела армии и работники штаба армии.

В момент подготовки к штурму особенно активно и смело вел себя начальник Особого отдела армии майор госбезопасности Шашков. Он беседовал с бойцами и ободрял их, призывая проявить мужество и смелость в момент штурма. Во время штурма Шашков шел вместе с бойцами. Командующий армией и работники штаба также держались спокойно и стойко и в момент штурма шли вместе с бойцами.

Штурм начался часов в 9–10 вечера 22 июня 1942 года, но успеха не имел, так как наши части были встречены сильным минометным огнем, в результате чего штурм был отбит и части 2-й Ударной армии — рассеяны. Впоследствии, в виду того, что части рассеялись, организованных боевых действий уже не проводилось и оставшиеся группы бойцов и командиров выходили из окружения самостоятельно.

ВОПРОС. Назовите всех работников штаба армии, командиров частей и бойцов 2-й Ударной армии, вместе с которыми вы ходили на штурм и в дальнейшем выходили из окружения?

ОТВЕТ. В штурме участвовали:

Генерал-лейтенант Власов — командующий 2-й Ударной армией.

С ним находились его официантка — Мария Игнатьевна, парикмахерша — Зина.

Адъютант командующего — красноармеец (неразборчиво) (штатный адъютант Власова капитан КУЛИК (Кузин. — Н.К.) еще до окружения вылетел на самолете в Москву, в командировку). Член Военного совета армии — дивизионный комиссар Зуев.

Зам. его адъютанта — ст. политрук СЕЛЕЗНЕВ (штатный адъютант — ст. политрук Бабков в момент окружения вылетел на самолете вместе с секретарем Военного Совета КОРОВИЧЕВЫМ Николаем — в Москву).

Начальник Особого отдела армии майор госбезопасности ШАШКОВ.

Генерал-майор БЕЛЕМЕВ.

Генерал-майор АЛФЕРЬЕВ.

Адъютант — ст. лейтенант (фамилию не помню).

Генерал-майор артиллерии (фамилию не помню).

Комиссар штаба армии — полковой комиссар СВИРИДОВ.

Его адъютант ПЕТРОВ Михаил.

Военврач 3 ранга — фамилию не помню.

Ст. военфельдшер — фамилию не знаю, женщина, и ряд санинструкторов, шоферов и бойцов.

Шофера, которых я знаю:

АБРАМОВ Николай — работал на грузовой машине, оборудованной под полевой кабинет генерал-лейтенанта ВЛАСОВА.

ДИЛКНИН Яков Алексеевич — работал на грузовой машине, возил личную охрану генерал-лейтенанта Власова.

МОЛОТОВ Кето Михайлович — шофер легковой машины Военного Совета армии.

СУХОМЛИНОВ Яков Павлович — шофер легковой машины ВС.

КОТ Алексей Васильевич — работал шофером на машине вездеход-ка, возил члена Военного Совета.

ВЕРТЮКОВ Иван — шофер начальника Особого отдела.

ГРИНЬКО — шофер начальника Особого отдела.

В момент штурма из числа работников штаба принимало участие 150–200 человек. После того как штурм не удался, утром 23 июня из работников штаба осталось человек 100. Начальник Особого отдела, как я слышал от официантки командующего Марии Игнатьевны, был тяжело ранен, после чего застрелился...

Член Военного Совета армии, дивизионный комиссар ЗУЕВ был убит...

Утром 23 июня 1942 г. к нашей группе присоединился ряд бойцов и командиров из частей 2-й Ударной армии, в частности генерал-майор Антюфеев — командир одной из бригад, полковник ЧЕРНЕНЬКИЙ (Черный. — Н.К.).

Генерал-лейтенант ВЛАСОВ дал распоряжение всем оставшимся идти одной группой на север в глубь немецкого тыла по направлению на Финев Луг с тем, чтобы лесами затем выйти из окружения.

Вечером 23 июня 1942 года, продвигаясь на Финев Луг, лесом мы прошли, как я слышал со слов командиров, немецкую оборону и сумели, таким образом, выйти в немецкий тыл.

Вечером 24 июня 1942 года в лесу генерал-лейтенант ВЛАСОВ собрал всех командиров и бойцов и объявил, что предстоит долгий и трудный путь, придется пройти не менее 100 км по лесам и болотам, продуктов никаких не имеется и придется питаться травой и тем, что удастся отбить у немцев. Тут же ВЛАСОВ объявил, что кто чувствует себя слабым, может оставаться на месте и принимать меры по своему желанию.

В этот же вечер разведка сообщила, что впереди лежит большая дорога, вдоль которой идет река.

После прихода разведки генерал-лейтенант ВЛАСОВ провел совещание с работниками штаба, в результате чего было принято решение дальше продвигаться не всей группой, а разбиться на небольшие группы в 20–30 человек.

Было организовано 10 групп, в каждой группе был назначен старший.

В момент организации групп генерал-лейтенант ВЛАСОВ взял с собой только работников штаба армии и Военного Совета, военврача 2 ранга и официантку Марию Игнатьевну и, оставив всех адъютантов, посыльных офицеров, ушел вперед, после чего я его больше не видел.

ВОПРОС. Кто ушел вместе с генерал-лейтенантом ВЛАСОВЫМ?

ОТВЕТ. Точно знаю, что с генерал-лейтенантом Власовым ушли: начальник штаба — полковник ВИНОГРАДОВ; комиссар штаба армии — полковой комиссар СВИРИДОВ; генерал-майор артиллерии — фамилии его не знаю (Афанасьев. — Н.К.); военврач 2 ранга — фамилии не знаю; генерал-майор АНТЮФЕЕВ, полковник ЧЕРНЕНЬКИЙ (Черный. — Н.К.) и официантка генерал-лейтенанта ВЛАСОВА — Мария Игнатьевна.

Кроме этих лиц вместе с Власовым ушли еще и работники штаба, но кто именно, я не знаю.

ВОПРОС. Как были вооружены командиры и бойцы, выходившие из окружения?

ОТВЕТ. Командный состав был вооружен пистолетами, наганами и автоматами. Многие бойцы имели винтовки и гранаты. Я лично имел карабин и около 10–20 патронов к нему.

ВОПРОС, Как вы попали к немцам?

ОТВЕТ. Мы решили днем 25 июня 1942 г. перейти дорогу, форсировать реку и в дальнейшем решить, куда двигаться. При подходе к дороге мы оказались в расположении немецкого лагеря, где и были все 8 человек захвачены немцами в плен.

ВОПРОС. Каким образом вы продвигались к дороге?

ОТВЕТ. Выбрав момент, когда со стороны дороги не слышно было шума автомашин, мы начали продвигаться по лесу в полный рост, причем впереди шли какие-то мне незнакомые красноармейцы из нашей группы, за ними шел АБРАМОВ, за АБРАМОВЫМ шел я, а за мной так же шли остальные бойцы. От передних бойцов я находился примерно на расстоянии метров 15, шел, как помню, пятым человеком.

Когда мы продвигались по лесу, неожиданно впереди нас раздался крик «Хальт» и послышалась стрельба из автоматов. Впереди идущие красноармейцы начали стоя стрелять из винтовок и наганов. Остальные бойцы также открыли стрельбу. Я лично стрелял в сторону, откуда слышалась стрельба из автоматов, но цели не видел.

ВОПРОС. Вы и другие бойцы, которые шли вместе с вами, при столкновении с немцами пытались залечь и организовать оборону?

ОТВЕТ. Нет. Никто из нашей группы не залег и оборону организовать не пытался. Мы открыли беспорядочную стрельбу, не видя цели. Некоторые бойцы пытались бежать назад, но ничего не вышло, так как немцы в это время нас окружили.

Во время перестрелки трое бойцов из нашей группы были ранены. Я подошел к ним и в это время увидел, что передние бойцы бросили оружие и подняли руки вверх. Я также бросил оружие и поднял руки. К нам подошли 5 немецких солдат и повели нас к своим палаткам. Когда мы вошли в расположение лагеря, то увидели вблизи дороги 5 немецких палаток. Когда нас подвели к палаткам, немецкие солдаты обыскали нас, дали нам закурить и спросили нас, кто еще остался из наших бойцов в лесу.

На вопрос немцев, кто остался в лесу, наши бойцы определенного ответа не дали, сказав, что они не знают.

ВОПРОС. Из ваших показаний следует, что вы, услышав крик немецкого часового, не пытались залечь и организовать оборону с тем, чтобы оказать немцам вооруженное сопротивление. Скажите правдиво, вы еще до встречи с немцами договорились добровольно сдаться в плен или же, столкнувшись с немцами, в силу трусости и растерянности бросили оружие и сдались в плен?

ОТВЕТ. Договоренности о том, чтобы добровольно сдаться в плен, у нас не было. Столкнувшись с немцами, наша группа не залегла и не заняла обороны потому что, услышав крик немецкого часового и стрельбу из автоматов, растерялась, проявила трусость, в результате чего бросила оружие и сдалась в плен.

Кроме этого, я должен правдиво сказать, что настроение как у меня, так и у других бойцов в момент столкновения с немцами, в результате того, что нас командование бросило, и долгого хождения по лесам, плохого питания — было подавленное. Мы все считали, что наше положение безвыходное.

ВОПРОС. Находясь невдалеке от дороги, вы слышали шум проходящих немецких автомашин, немецкие песни и тем не менее сознательно направились в место, где располагались немецкие войска. Из этого следует, что вы заранее сговорились о добровольной сдаче немцам в плен. Это вы подтверждаете?

ОТВЕТ. Да, нам было известно, что перед нами на дороге имеются немецкие войска, и мы решили, что дальше ходить по лесам и болотам бесцельно, надо идти к дороге, если удастся, пересечь эту дорогу — выйти в глубокий тыл немцев. Если не удастся, то рисковать тем, что нас немцы могли перестрелять или мы попадем к немцам в плен.

ВОПРОС. Вы напрасно изворачиваетесь, вы показали, что вас и еще семь бойцов, вооруженных винтовками, взяли в плен 5 немецких солдат, что после этого вам немецкие солдаты сразу же дали закурить.

Из этого следует, что сдались вы немцам в плен добровольно, без какого-либо сопротивления. Это вы подтверждаете?

ОТВЕТ. Я на этот вопрос уже ответил и к своему объяснению ничего дополнить не могу.

ВОПРОС. Находясь у немцев в плену, где вы содержались и чем занимались?

ОТВЕТ. Как я уже показал, сдался я в плен 25 июня 1942 года и находился в плену до 15 августа 1942 года.

Вечером 25 июня 1942 года я, вместе с другими военнопленными, был отправлен к деревне Ольховка, где имелся пересыльный пункт военнопленных. Здесь я пробыл 5 дней. Ни на каких работах мы не использовались и содержались в расположении лагеря под открытым небом.

В лагере содержалось около 500 военнопленных, причем ежедневно в лагерь привозили новые партии, а также из лагеря увозили группы военнопленных.

В этом лагере я видел издали батальонного комиссара, фамилию его не знаю, который вначале был назначен старшим нашей группы, а затем, уйдя в разведку, к нам не вернулся. Из работников штаба 2-й Ударной армии я никого не встречал.

Примерно 30 июня 1942 года я, с партией военнопленных, был переведен в деревню Сенная Кересть, где также имелся пересыльный пункт. Здесь я содержался около 5–6 дней. В этом пересыльном пункте я ничего не делал и ожидал другого направления.

Среди военнопленных я встретил одного красноармейца из личной охраны генерал-лейтенанта ВЛАСОВА — СОБОЛЕВА, который был легко ранен. От СОБОЛЕВА я узнал, что в лагере также находится повар генерал-лейтенанта ВЛАСОВА — ЗВЕРЕВ Алексей. В дальнейшем я со ЗВЕРЕВЫМ имел личные встречи и беседы. Таким образом, в деревне Сенная Кересть я держал связь с шофером АБРАМОВЫМ, вместе с которым сдались в плен, СОБОЛЕВЫМ и ЗВЕРЕВЫМ.

СОБОЛЕВ и ЗВЕРЕВ рассказали о том, как они сдались в плен, но я сейчас об этом не помню.

В пересыльном пункте деревне Сенная Кересть в это время было около 3000 человек рядового состава 2-й Ударной армии.

6 июня 1942 г. немецкий офицер отобрал из числа военнопленных 160 человек, в число которых попал я, ЗВЕРЕВ и АБРАМОВ, после чего эта группа была направлена в лагерь военнопленных в деревне Поповка, где я и содержался до 15 августа 1942 г.

Находясь в лагере военнопленных в деревне Поповка я ежедневно все это время работал на сенокосе. Жил я в это время вместе с АБРАМОВЫМ вначале на конюшне, затем в одном разбитом доме.

ЗВЕРЕВ в лагере работал поваром и жил в отдельном помещении, где жили комендант, старшина, военфельдшер и работники кухни. Все из числа военнопленных.

За все мое пребывание в лагере я, кроме перечисленных выше лиц, других военнослужащих мне знакомых из штаба 2-й Ударной армии не встречал.

Из разговоров между военнопленными и немецкими солдатами я слышал, что немецкие газеты писали о том, что генерал-лейтенант ВЛАСОВ, вместе со своей официанткой Марией Игнатьевной, якобы у немцев находятся в плену.

Других сведений о работниках штаба 2-й армии я ни от кого не имел.

15 августа 1942 г. я решил из лагеря бежать с тем, чтобы перейти линию фронта и вернуться в расположение частей Красной армии. Что и осуществил.

ВОПРОС. Кому из военнопленных вы говорили о своем намерении бежать из лагеря?

ОТВЕТ. Об этом я никому не говорил, даже АБРАМОВУ. АБРАМОВУ я не сказал о своем намерении бежать из лагеря потому, что он поддерживал связь со ЗВЕРЕВЫМ, и я как одного, так и второго не считал надежными людьми, которым можно было бы доверять.

ВОПРОС. Сколько раз вас немцы допрашивали?

ОТВЕТ. Немцы меня ни разу не допрашивали.

ВОПРОС. Когда и где вы проходили регистрацию, будучи у немцев в плену?

ОТВЕТ. Регистрацию я проходил в лагере в деревне Поповка примерно в середине июля месяца 1942 г.

При регистрации меня спросили: фамилию, имя, отчество, год рождения, где родился, какую имею специальность. Других вопросов мне не задавалось.

Регистрацию проводил бывший красноармеец из числа военнопленных, фамилию его не знаю, записывал все мои ответы в какую-то тетрадь.

После регистрации мне дали № 13, который был изготовлен из фанеры. Этот номер я носил в кармане.

ВОПРОС. Какой был режим в лагере?

ОТВЕТ. В лагере военнопленных в деревне Поповка был следующий режим:

Подъем в 5 часов утра, пили горячий чай. В 6 часов шли на работу косить и убирать сено. Работали в поле примерно в 5–6 км от деревне Поповка. На каждых 10 военнопленных имелся один конвоир, вооруженный винтовкой. На работу выходило от 50 до 100 человек военнопленных.

В 12 часов возвращались в лагерь обедать. На обед давали только суп, изготовленный из муки, круп или гороха.

С 12 часов до 13 часов был отдых и в 13 часов снова выходили на работу и работали часов до 18–19 вечера.

По возвращении в лагерь, вечером ужинали. В ужин нам обычно давали хлеб 150–250 граммов, сыр, иногда сахар и горячий чай. После ужина сразу же был отбой.

Военнопленные из помещений лагеря выходить в деревню не имели права.

ВОПРОС. Что из себя представляет лагерь военнопленных в деревне Поповка?

ОТВЕТ. Лагерь размещался в помещении бывшей колхозной конюшни, а затем в 2-этажном кирпичном доме, который был поврежден при бомбардировке. Лагерь был обнесен колючей проволокой и охранялся 2–3 немецкими солдатами, которые были вооружены винтовками и имели один ручной пулемет.

В лагере размещалось вначале 160 человек, а позже около 90 человек военнопленных. Все были из числа красноармейцев и младших командиров.

ВОПРОС. Что вам рассказывали военнопленные об обстоятельствах, при которых они сдались немцам в плен?

ОТВЕТ. ВАЩЕНКО Яков рассказывал мне, что он попал в плен к немцам в момент, когда сопровождал в санчасть двух раненых адъютантов штаба одной из дивизий 2-й Ударной армии и по дороге вместе с ними попали немцам в плен.

РОЖКОВ Василий говорил, что перешел в плен к немцам добровольно, но в каком месте, не помню, знаю, что это было еще до окружения 2-й армии.

ПОЖИЛОВ также рассказывал, что он к немцам в плен сдался добровольно и перешел линию фронта еще до окружения нашей армии.

Все перечисленные мною выше лица до пленения служили в различных частях 2-й Ударной армии.

ВОПРОС. Были случаи, когда из лагеря военнопленных делали попытки бежать?

ОТВЕТ. Да, такие случаи были. Один случай имел место в июле 1942 г. Два красноармейца сговорились вместе бежать, но потом между собой поспорили, выдали друг друга и оба были немцами расстреляны.

Второй случай имел место в момент работы на сенокосе, бежали два красноармейца, но немцы позже объявили военнопленным, что эти двое военнопленных были пойманы и расстреляны.

Перед моим побегом из расположения самого лагеря сбежал один красноармеец, фамилии не знаю, который перед побегом проник в склад с продуктами, взял продукты, а затем скрылся.

После этого с сенокоса бежал еще один заключенный, который носил штатскую одежду. По его словам, он добровольно перешел линию фронта, раньше был в советских исправительных лагерях, из лагеря был направлен на фронт, но по дороге бежал и перешел линию фронта, имея намерение пойти к себе на родину в Донбасс. Его якобы немцы задержали где-то на дороге и поместили в лагере военнопленных. В лагере военнопленных он пробыл всего 5 дней, после чего бежал в момент сенокосных работ.

Через 2–3 дня, после побега из лагеря человека, который носил штатскую одежду, я также решил бежать, что и осуществил 15 августа 1942 г.

ВОПРОС. Расскажите подробно, при каких обстоятельствах вы убежали из лагеря военнопленных?

ОТВЕТ. 15 августа 1942 г. мы вышли на работу в местность, которая располагалась от лагеря на расстоянии примерно 3–4 км.

В этот раз на работу вышло 40 человек, которые были разбиты на 4 группы. Каждая группа имела по одному конвоиру, вооруженному винтовкой. Косили траву на поляне в лесу, причем каждая группа имела свой участок. Впереди меня косил ЕРШОВ, за мной шел ПОЖИЛОВ, конвойный солдат в это время сидел сзади нас в метрах в 20, чистил винтовку.

Военнопленным, вместе с которыми я работал, я показал, что иду в лес собирать ягоды. Скрывшись за кустами, я бросил косу и побежал. Бежал я лесом минут 10, вышел на грунтовую дорогу, пересек грунтовую дорогу, а затем снова пошел лесом.

Когда отбежал км 2–3, я в лесу нашел малинник, где и остановился собирать ягоды, покушал и ждал, когда наступит вечер. Когда я лежал в малиннике, то я слышал стрельбу со стороны, откуда я бежал.

Вечером 15 августа 1942 г. с наступлением сумерек я начал продвигаться по лесу дальше. Пройдя примерно четыре километра от малинника, я вышел к железной дороге, пересек эту дорогу и снова углубился в лес.

После того как я перешел железную дорогу и прошел лесом около часа, я остановился в лесу на отдых.

17 августа, еще до сумерек, я начал продвигаться дальше лесом по лесной просеке и шел всю ночь до утра.

18, 19 и 20 августа я ночами продвигался по лесу дальше, а днем отдыхал.

20 августа я подошел к передовым немецким позициям и залег в небольшом леске невдалеке от расположения немецкой артиллерийской батареи, примерно в 500 метрах с левой стороны, если стоять лицом к фронту. От меня справа, как я предполагал, располагалась какая-то деревня, так как я слышал женские голоса, разговаривающие по-русски, и мычание коров.

Днем 20 августа я из леска переполз в овраг с целью нарвать колосьев ржи. Когда я нарвал колосьев и расположился в овраге, начала стрелять немецкая артиллерия. Когда я перебрался в овраг, то прямо перед собой в километрах 1,5 наблюдал деревню, в которой имелось около 10 домов, по этой деревне немецкая артиллерия и вела огонь.

Вначале стрельбы загорелся один дом, а к вечеру загорелась вся деревня.

Наблюдая обстрел деревни, я, таким образом, имел возможность ориентироваться, где располагаются части Красной армии, и решил с наступлением темноты пробираться в сторону горящей деревни.

Когда я сидел в овраге, на опушке леса мимо меня пробежал немецкий солдат, который мое присутствие не обнаружил.

С наступлением сумерек я стал ползти, дополз до проселочной дороги, вдоль которой шел ров глубиной до пояса, я пошел по этому рву. Пройдя по рву около 500 метров, я услышал крик «Хальт» справа от меня. После окрика, немец что-то еще крикнул мне по-немецки, чего я не понял, я вышел из рва и пополз по траве вперед. Стрельбу по мне немец не открыл. Всю ночь 20 августа с.г. я полз и делал перебежки в сторону горящей деревни. За это время я пересек два небольших рва, разбитое проволочное заграждение и в конце — большой противотанковый ров.

Подойдя к деревне, которая горела, я зашел в два пустых блиндажа с целью найти что-либо из пищи.

Ползком и перебежками я пересек деревню и пошел дальше на выстрелы. В 3–4 часа утра 21 августа 1942 г. я, отойдя от деревни 300–400 метров, направился в один из блиндажей, и неожиданно передо мной, неизвестно откуда, появился красноармеец связист, который шел и подвязывал провода. Когда мы друг друга заметили, то оба остановились на расстоянии 10 метров друг от друга. Ничего не сказав, постояв 1–2 минуты молча, мы разошлись. Он пошел дальше, а я зашел в блиндаж и сразу же уснул. Проснулся я от сильной канонады, увидел, как мимо моего блиндажа пробежали красноармейцы. После этого я вышел из блиндажа и направился в сторону, куда побежали красноармейцы. Затем я зашел в траншею, где было около 10 красноармейцев, которые начали меня ругать за то, что я шел в полный рост, а затем спросили, кто я такой. Я ответил, что бежал из немецкого плена. Меня из траншеи один красноармеец повел в землянку, где помещался командир 1 батальона связи, какого полка, не знаю.

Командир батальона подробно меня допросил: кто я такой и откуда я пришел, после чего меня направили к командиру полка, который меня также подробно допросил.

ВОПРОС. У вас имелся компас или карта?

ОТВЕТ. Нет, ни компаса, ни карты я не имел.

ВОПРОС. Каким образом вы ориентировались?

ОТВЕТ. Ориентировался я артиллерийской стрельбой и ракетами.

ВОПРОС. Мимо каких селений вы проходили от деревни Поповка к линии фронта?

ДОСЬЕ БЕЗ РЕТУШИ

ВЛАСОВ. ДВА ЛИЦА ГЕНЕРАЛА

ОТВЕТ. По пути никаких селений не встречал, так как я шел все время лесом.

ВОПРОС. Пересекали ли вы шоссейные дороги и реки?

ОТВЕТ. Шоссейных дорог и рек я не пересекал. Пересек я одну проселочную дорогу и небольшие речки.

ВОПРОС. Чем вы питались в течение пяти суток?

ОТВЕТ. Питался я исключительно ягодами, сырыми грибами и колосьями.

ВОПРОС. Ваши показания неправдоподобны. Скажите правдиво, какое задание вам дали немцы, перебрасывая вас в расположение частей Красной армии?

ОТВЕТ. Я рассказал все правдиво, немцы мне никакого задания не дали и не перебрасывали меня в расположение частей Красной армии. Я пришел по собственному желанию.

ВОПРОС. Будучи в немецком лагере военнопленных, вы брились или стригли волосы?

ОТВЕТ. Будучи в немецком плену, я стригся только в пересыльном пункте в деревне Ольховка, после этого я не стригся. В лагере в деревне Поповка я брился только в конце июля месяца 1942 г.

ВОПРОС. Какие документы у вас были в момент сдачи немцам в плен?

ОТВЕТ. В момент пленения при мне были только два документа: красноармейская книжка на мое имя и шоферское удостоверение.

ВОПРОС. Немцы вас допрашивали о вашей службе в Красной армии?

ОТВЕТ. Нет, об этом меня не допрашивали.

ВОПРОС. А когда вы проходили регистрацию, в лагере вас спрашивали, на какой автомашине вы работали и кого возили?

ОТВЕТ. При регистрации меня также не спрашивали об этом, на какой машине я работал и кого возил. Удостоверение шофера я не предъявил.

ИЗ ПОКАЗАНИЙ АДЪЮТАНТА ВЛАСОВА МАЙОРА КУЗИНА

Власова А.А. я узнал в 1939 г., когда он с группой командиров вернулся из Китая, где они были в командировке,

Представление о Власове было общее, как и о командирах, прибывших с ним вместе, так как приходилось их обслуживать.

После окончания работы при разведуправлении вся эта группа командиров, в том числе и Власов, разъехалась на работу в войска, и я о нем не имел представления, где он находился.

В декабре месяце 1941 года я был направлен в распоряжение отдела кадров 20-й армии. По прибытии в армию я был назначен адъютантом к командующему.

Когда я прибыл в распоряжение командующего, то я узнал, что армией командует Власов. С первых дней моей работы я заметил, что Власов очень вспыльчив и груб со своими подчиненными. Бывали случаи, когда он не только ругал начальника отдела, а форменным образом выгонял из кабинета.

Власов очень самолюбив, считал, что только он способный и может работать, а остальных командиров боесоединения называл лодырями и дармоедами, такое отношение было у него к командирам в 20-й армии и 2-й Ударной армии.

Власов был очень щедрый на государственные средства для расходования на свои личные нужды и экономный на свои личные.

Власов, работая в 20-й армии, считался, уважал и хорошо отзывался, как о военном работнике, только о начальнике штаба армии генерал-майоре Сандалове.

Успехи 20 армии под Москвой по разгрому немцев вскружили ему голову и особенно после того, как он был вызван в Москву.

После приезда из Москвы, при встрече с командирами дивизий, а так же, кто к нему приезжал, он рассказывал, что он был у тов. Сталина, что его приняли хорошо и что он внес ряд предложений, которые тов. Сталин одобрил.

Этим разговором он давал понимать, что с ним считаются, что слово его закон, и при крупных разговорах с подчиненными он употреблял выражения, что он может с землей смешать. К подчиненным Власов очень требователен, а иногда даже жесток, это создавало видимость, что он дисциплинированный, но всему этому противоречие — его поведение к начальникам, вышестоящим над ним...

Власов не любил комиссаров, приезжая в дивизию, он с комиссаром не говорил, а комиссары отделов штаба армии боялись с ним встречаться, ибо он мог без всякого повода да еще при людях выругать.

В фронтовой газете появилась карикатура о немецких генералах, это в то время, когда был снят ряд немецких генералов под предлогом болезней и т.д. Власов, рассматривая эту карикатуру сказал «над кем смеетесь, над чем смеетесь?», что немецкий генерал уйдет в отставку, он дворником не пойдет, ибо он имеет свой капитал, а если он, Власов, будет снят с работы и уволен, то ему придется работать дворником, ибо специальности, кроме военной, нет, капитала тоже не имеет.

Власов имеет духовное образование, и он часто, сидя один, напевал церковные богослужения.

7 марта 1942 г. Власов был вызван в Москву, откуда был направлен зам. командующим Волховского фронта.

Находясь при 2-й Ударной армии, Власов давал понимать, что он имеет большой вес, ибо он неоднократно говорил, что он имеет особое поручение Москвы и что он имеет прямую связь с Москвой.

Во 2-й Ударной армии Власов хорошо дружил с членом Военного совета Зуевым и начальником штаба Виноградовым.

С Зуевым они вместе работали до войны в 4-м корпусе. В беседе с Зуевым и Виноградовым Власов неоднократно говорил, что великие стратеги, это по адресу тов. Мерецкова, завели армию на гибель. Власов по адресу Мерецкова говорил так: звание большое, а способностей... и дальше не договаривал, но он давал понимать. Судя по разговору Власова, он не хотел никого понимать и хотел быть хозяином,

Власов во 2-й Ударной армии не любил начальника особого отдела Шашкова, это Власов не раз высказывал Зуеву, а один раз Власов скомандовал Шашкову выйти из землянки.

С первых дней моей работы Власов меня предупредил, что с ним живет жена, она же и доктор, начальник медпункта при штабе, Подмазенко Агнесса Павловна. Впоследствии я узнал, что она с ним выходила с Киевского окружения и он ее привез в 20-ю армию. Подмазенко чувствовала себя хозяйкой. Она в медпункте почти не находилась, работал фельдшер, а Подмазенко занималась военторгом и АХО, чтобы были духи и прочее, кроме этого она набралась нахальства отдавать приказания коменданту штаба, а также имела способность накляузничать на работников штаба, а Власов считал это нормальным явлением.

В феврале месяце 1942 г. она уехала в г. Саратов, ул. Чапаева, 27. После отъезда Подмазенко в этот день в качестве личного повара из военторга перевели Марию Игнатьевну (фамилию ее последнюю забыл), сама она из Белоруссии, проживала около Витебска. Перед началом войны Мария Игнатьевна своего сына 4–5 лет отправила к своей матери в Белоруссию.

Мария Игнатьевна считалась поваром-инструктором при военторге, а фактически не работала.

Она почувствовала хорошее отношение Власова к ней, частенько устраивала истерику, а Власов за ней ухаживал, как за ребенком.

18.6.43 г.